В доме было тепло и уютно, мягкий свет золотил стены, в камине шипели и потрескивали поленья.
В углу стоял рояль, у самого камина – две удобные кушетки, на стенах висели старинные гравюры. Пятеро расположившихся у огня людей негромко разговаривали. Время от времени беседу прерывал смех Фионы Грант, звонкий и мелодичный. Де Бомон и генерал были в смокингах, и элегантный француз чувствовал себя совершенно раскованно.
Фиона, в простом зеленом платье из плотной шелковой материи, сидела на подлокотнике старинного, обитого декоративным тиком кресла. Рядом стоял Гийон. Он курил, положив руку на каминную доску.
Прекрасно скроенный темно-синий костюм выгодно подчеркивал гибкость его фигуры. Гийон наклонился к Фионе и что-то прошептал на ухо. Она засмеялась и встала.
– Мы с Раулем собираемся погулять немного. Хотите с нами?
– А что вы будете делать, если мы согласимся? – спросил ее генерал.
– Как не стыдно. – Она порывисто поцеловала отца и направилась к двери: – Рауль, я надену пальто. На улице прохладно.
Гийон повернулся к де Бомону и улыбнулся:
– Я еще увижу вас до отъезда, полковник?
– Маловероятно. Теперь я рано ложусь спать. Настоятельно рекомендовано врачом.
Гийон протянул руку.
– Тогда всего доброго.
– И не забудьте про портрет, – напомнил де Бомон.
Молодой человек кивком попрощался со всеми остальными и быстро пошел к двери, из-за которой его уже нетерпеливо окликала Фиона.
– Приятный юноша, – сказал генерал, поглядев ему вслед.
– Видимо, Фиона придерживается того же мнения, – заметила Энн. – По крайней мере талантлив, это бесспорно. Перед тем как заняться всерьез живописью, он прослужил несколько лет в армии в Алжире.
– Да, талантлив, – согласился де Бомон. – Ему не составит особого труда сделать себе имя.
Генерал кивнул, и в комнату тут же вошел Джагбир с подносом, уставленным всевозможными напитками.
– Мистер Меллори не появился?
– Нет, генерал.
Генерал открыл серебряный ларчик, стоявший на столе, и вынул длинную черную «манилу».
– Интересно, что с ним случилось?
– Наверное, что-то с катером, – ответила Энн. – И не забывайте, он ведь идет пешком.
Де Бомон вставил сигарету в серебряный мундштук и как бы невзначай спросил:
– Скажите, вы давно его знаете?
Хэмиш Грант покачал головой:
– Энн наняла его в Саутгемптоне. Должен заметить, он помог ей в одной малоприятной ситуации.
– И именно по этой причине вы наняли его?
– Его документы в полном порядке. Всего несколько дней назад он взял расчет на танкере из Тампико. А почему вы спрашиваете?
Де Бомон встал, энергично прошел к окну и повернулся:
– Довольно трудно так сразу ответить. Мне бы не хотелось, чтобы вы сочли, будто я вмешиваюсь в чужие дела, но, с другой стороны, я просто обязан вам кое-что сообщить.
– Вы что-то знаете о нем? – спросил генерал. – Что-то компрометирующее?
Де Бомон вернулся и опять сел в кресло.
– Вы, конечно, помните, что в Алжире я занимал должность командира десантного полка, а в первой половине пятьдесят девятого года возглавил разведку в Главном штабе наших войск в этой стране.
– Да, но каким образом это связано с Меллори?
– Видите ли, мы вели специальное досье на людей, которых подозревали в связях с Фронтом национального освобождения и другими подобными организациями. Такое дело было заведено и на Нила Меллори, капитана моторной яхты, приписанной к порту Танжер. Мы располагали данными, что, занимаясь контрабандным вывозом табака в Испанию и Италию, он перевозил и оружие для националистов.
Хэмиш Грант выпил и осторожно поставил стакан на стол:
– Иными словами, это неразборчивый в средствах молодой человек, который стремится делать деньги на чем угодно. Вы не сказали мне ничего такого, до чего я не дошел бы сам.
Он передал стакан Энн:
– Налей мне еще, дорогая.
– Из его досье больше всего мне запомнилось то, чем он занимался до Танжера, – сказал де Бомон. – Помните, генерал, книгу, которую вы дали мне в прошлом году? Материалы военного ведомства, озаглавленные «Новая концепция революционной войны». Вы тогда еще сказали, что она написана неким блестящим молодым офицером в пятьдесят третьем году за несколько месяцев, прошедших со времени его освобождения из концлагеря в Корее. В свое время это была сенсация.
Генерал напрягся, сжимая рукой набалдашник трости.
– Боже мой, – сказал он. – Меллори. Полковник Нил Меллори...
– Знаете, как его называли после той неприятности в Малайе? Перакский мясник, – спокойно продолжал де Бомон.
Звон разбитого стекла заставил его обернуться. На него не мигая смотрела Энн, недоумение застыло на ее лице.
– Что все это значит? – Она медленно перевела взгляд на Хэмиша Гранта.
Старый Грант успокаивающе похлопал ее по руке.
– А вы уверены, что это тот самый человек?
Де Бомон пожал плечами:
– Совпадения такого рода крайне маловероятны. К слову сказать, я только однажды видел его фотографию, но это запоминающееся лицо.
– В чем дело, Хэмиш? – опять спросила Энн. Она явно нервничала.
Де Бомон ничего не понимал:
– Пожалуй, я пойду? Искренне прошу прощения за то, что позволил себе омрачить такой прекрасный вечер, но как друг я не мог умолчать.
– Вы поступили правильно. – Хэмиш Грант встал. – Я очень вам признателен. Надеюсь, мы еще увидимся?
– Конечно.
Генерал снова уселся в кресло, а де Бомон и Энн вышли в холл.
– Подождите минутку, Джагбир отвезет вас вниз на машине, – сказала она.
– Не стоит. Прекрасный вечер, прогулка мне не повредит.
Он поднес к губам се руку, потом быстро накинул пальто, открыл дверь и улыбнулся:
– Спокойной ночи, Энн.
– Спокойной ночи, полковник, – холодно сказала она.
На душе Энн было тяжело. Рассказ де Бомона о прошлом Меллори больно ранил ее. Слишком уж далеко зашла она в своем увлечении.
Де Бомон спускался по ступеням, направляясь к воротам, когда из кустов вышел Жако:
– Что случилось?
– Спокойно, дорогой мой. Я запустил колесо, все завертелось. Теперь нужно только немного подождать.
Послышались чьи-то шаги, и Жако быстро увлек де Бомона в тень. Через несколько секунд мимо них по направлению к дому прошел Меллори.
– Что будем теперь делать? – прошептал Жако. – Вернемся на Сен-Пьер?
Де Бомон отрицательно мотнул головой:
– Ночь только начинается. Впереди еще масса интересного. Думаю, лучше всего сейчас спуститься вниз, в отель. Посидим, выпьем по стаканчику контрабандного виски у нашего старого друга Оуэна. Мы сможем наблюдать и оттуда. – Он тихо засмеялся, вышел из ворот и зашагал вниз, по узкой и белой от лунного света тропинке.
* * *
– Кем он был, Хэмиш? – тихо спросила Энн. – Я хочу знать.
– Нил Меллори? Отличный офицер-десантник, великолепный военный мемуарист, награжден несколько раз. Кроме того, Палестина. Малайя – где он только не воевал. В Корее получил ранение и попал в плен где-то под Имчжином. Два года провел в лагере.
– А потом?
– Насколько я могу судить, его побаивались. Особенно начальство, типа Лоуренса или Орда Уингейта, упокой Господи его душу. Есть такие люди, они не могут жить и служить спокойно, в мирное время для армии они скорее обуза.
– Де Бомон сказал, он был полковником? Такой молодой?
– Да, видимо, один из самых молодых в армии. Написал книгу «Новая концепция революционной войны» для военного ведомства. Вокруг нее в свое время было много шума. Многие считали, что он настроен прокоммунистически. Цитировал книжонку Мао Цзэдуна о партизанской войне, как Библию, черт его побери.
– И что случилось?
– После этой корейской неприятности он получил звание полковника. Потом его послали в Малайю – не смогли придумать ничего умнее. Дела там шли из рук вон плохо. Некоторые районы практически полностью контролировались коммунистами. Меллори поставили во главе какого-то местного формирования. Это был даже не полк – человек сто от силы. С набором в армию не клеилось. Брали низкорослых крестьян-малайцев, прямо с рисовых полей.