— Ничего, деточка краски постепенно будут возвращаться, пока мир вокруг тебя снова не засверкает, — улыбнулась Вера Павловна, похлопав ее по руке. — Самое главное, что ты выздоравливаешь и возвращаешься к нормальной жизни.
Только жизнь без Славы ей не нужна. Возможно и к этому она когда-нибудь привыкнет, но потребует на это куда больше времени.
Больше всего Шура не любила вечер пятницы и выходные. Если раньше, когда в ней просыпалась Шер, она посвящала это время подбору клиента, то сейчас она бесцельно слонялась по квартире, не зная чем заняться. Она постепенно привыкала к вечерам, стала относиться к ним гораздо спокойнее. И вместе с этим в ней просыпались нормальные человеческие желания — сходить в гости, позволить себе позже обычного лечь спать. Но всего этого не было в ее жизни раньше, и она не умела этого делать. Если в остальные вечера она уставала после работы и даже рада была оказаться в постели, то в выходные она почти все время проводила на диване с книгой или перед телевизором, страдая от одиночества и размышляя, как можно исправить ситуацию.
Вот и сегодня, придя с работы, поужинав, она достала томик Стендаля и забралась с ногами на диван. «Красное и черное» она читала когда-то в детстве. Тогда на нее произвела неизгладимое впечатление история всепоглощающей и трагичной любви. И сейчас ей захотелось освежить ее в памяти.
Звонок в дверь заставил ее вздрогнуть. К ней разве что соседка иногда заходила, чтобы попросить сахар или соль. Но она никогда не звонила в дверь, а обычно стучала. Кто бы это мог быть? Даже такая мелочь что-то всколыхнула в ее истосковавшейся по общению душе, заставляя трепетать ее от предвкушения.
Распахнув дверь, она замерла от неожиданности, встретившись взглядом с такими родными и желанными глазами, воспоминания о которых она уже похоронила глубоко в себе.
— Привет! — произнес Слава. — Пустишь? — кивнул он вглубь квартиры.
— Конечно! — опомнилась она, отходя в сторону и пропуская его. — Проходи…
Шура чувствовала слабость во всем теле от одного его вида. Спрятала руки за спину, потому что они внезапно мелко задрожали. Вопросы роились в голове, но все их затмевала радость, что она видит его. Вот уже три недели он ей не попадался на глаза даже случайно. Она не искала встречи, а он, по всей видимости, старательно ее избегал. И вот теперь он тут.
— Как живешь? — спросил Слава, оглядывая ее скромных размеров коридор.
— Нормально, — ответила она, лихорадочно соображая, что еще можно сделать или сказать. — Хочешь чай или кофе? — не придумав ничего лучшего, предложила она.
— Не откажусь, — улыбнулся Слава, и на душе ее сразу потеплело.
Все время, пока закипал чайник, и Шура заваривала чай, Слава сидел молча за столом и разглядывал ее, заставляя нервничать еще сильнее. Когда несла к столу чашку, полную кипятка, невольно расплескала его и обварила руку.
— Больно? — схватил чуть не плачущую ее Слава за руку и подул на место ожога. — Нужно поставить под холодную воду.
Он подвел не сопротивляющуюся Шуру к раковине и подставил ее руку под холодную воду. Сам он прижимался к ней сзади, держа ее руку под краном. Она чувствовала его дыхание на своих волосах, щеке… Возбуждение росло, а вместе с ним неловкость от ситуации. Она считала, что не имеет права так реагировать на его близость.
— Уже прошло, — пробормотала Шура, высвобождая руку и закрывая воду.
Она повернулась к нему в надежде, что он отойдет и выпустит ее из кольца своих рук. Но этого не произошло. Напротив, Слава оперся о раковину по обе стороны от нее, разглядывая ее лицо и обдавая жаром своего дыхания.
— Почему ты мне не рассказала? — задал он вопрос, от которого у нее подкосились ноги.
В глазах потемнело, и она еле справилась с дурнотой. Значит, Вера Павловна не удержалась и открыла ему ее тайну? Ну что ж… Шура и не просила хранить все в секрете. Она и не подумала, что начальница может действовать за ее спиной. Только теперь он от нее ждал ответа, а она совершенно не знала, что может сказать.
— А ты бы стал слушать? — осенило ее, стоило вспомнить, как они тогда расстались.
— Могла бы попробовать, — настаивал он, не приближаясь и не убирая рук.
Ситуация перерастала в неловкую. Кроме того, Шура чувствовала, как от его близости в ней разрастается возбуждение, и щеки заливает краской стыда.
— Теперь ты знаешь, это что-то меняет? Ты все равно будешь ненавидеть меня, — прошептала она, отворачивая голову, лишь бы не видеть сочувствие в его глазах. Это совсем не то чувство, которое ей сейчас было необходимо.
— Это меняет все, — ответил он, беря ее за подбородок и поворачивая лицом к себе.
— Это объясняет твое поведение.
— И что? — посмотрела на него в упор Шура.
— А то, что я был дураком.
— Когда? Когда спровоцировал меня на ту ночь?
Раз уж он завел разговор на эту тему, то она намерена все выяснить, чтобы больше между ними не оставалось недомолвок.
— Нет. Когда отпустил тебя.
Она молчала, пытаясь представить, что бы было, задержи он тогда ее. Как ни крути, а ничего хорошего из этого не выходило.
— Нет, все правильно. Иначе было бы еще хуже, — проговорила она.
— И больше нет Шер? — допытывался Слава.
— Я уже не знаю, кто есть, а кого нет. Знаю только, что все изменилось.
— А почему, знаешь? — Слава приблизил к ней свое лицо, и Шура почувствовала, как трудно становится дышать, насколько сильно хочет его поцеловать.
— Потому что Шер влюбилась, — ответила она, практически касаясь его губ своими, но не рискуя даже пошевелиться.
— И добилась своего, — так же, боясь пошевелиться, ответил Слава.
— Чего именно?
— Того, что я не могу не мечтать о повторении той ночи.
— Только этого?
— Нет, не только. Но сначала вот это, — он прижался к ее губам, и мысли фейерверком взорвались в ее голове.
Поцелуй длился бесконечно долго, но Шуре даже этого показалось мало.
— Я не знаю, в кого сильнее влюблен — в трепетную и нежную Шуру или опытную и властную Шер, — признался Слава, оторвавшись от ее губ, но не выпуская из своих объятий.
— Для тебя я могу быть и той и другой, — счастливо улыбнулась она.
— Только давай придумаем тебе другое имя, — после очередного поцелуя предложил он. — Как на счет Маты Хари?
— Ну, до этой великой соблазнительницы я явно не дотягиваю, — рассмеялась Шура. Сейчас она чувствовала себя абсолютно счастливой.
— Значит, будем совершенствоваться. Предлагаю начать прямо сейчас, — проник он руками под ее футболку и коснулся разгоряченной кожи спины.
В это момент Шура отчетливо осознала, что прошлое осталось позади, и впереди ее ждет счастливая жизнь.
Эпилог
Прием был в самом разгаре. Шура никак не могла привыкнуть к новому образу жизни, на котором настаивал отец Славы. Будучи одним из самых состоятельных и влиятельных персон города, он частенько устраивал пышные приемы, на которых она, Шура, считалась самым главным украшением. Как только первый раз увидел ее, он заявил сыну, что даже не ожидал от своего увальня-отпрыска такой прыти, что тот отхватит себе такой лакомый кусок. Все это было сказано в шутку, и Шура сразу поняла, что подружится с отцом Славы. Так и произошло. Как они у него, так и он у них всегда был желанным гостем, и в его обществе Шура чувствовала себя всегда комфортно.
Сегодняшний прием был посвящен открытию какого-то нового оздоровительного центра.
Его Шура заметила с самого начала и сразу же узнала. В душе шевельнулись отголоски почти забытого прошлого. И здесь она должна поставить точку, чтобы окончательно вычеркнуть Шер из своей жизни.
— Подойдем вон к той паре? — предложила она Славе, беря под руку.
— А кто это? — посмотрел он на мужчину и женщину, о чем-то мило беседующих.
— Я вас познакомлю, — лишь улыбнулась она.
Шура видела, как бледность покрывает его лицо, стоило ему только заметить приближающихся их со Славой. Она уже нацепила самую вежливую и дружелюбную из имеющегося арсенала улыбку.