И вот опять полнолуние. Опять вино. Опять горечь и страх в ее глазах. Теперь, узнав Гри лучше, он это видел. Только не понимал, откуда взялась эта боль на дне ее зрачков. И ее кошмары, заглушаемые вином.
Бутылка. Вторая. Третья. Кажется, уже четвертая. Сегодня много.
Веселые песни. Только веселые. Пусть краснеет от смеха. Ей нельзя грустить.
- Почему ты ее больше не поешь?
- Что? - пальцы лениво перебирают струны. Вина в нем было меньше чем в баронессе.
- Тогда...В трапезной...Ты ее больше не поешь..., - подперла щеку рукой. В другой руке почти пустая бутыль. Взгляд рассредоточенный. Губы слишком красные.
Что ж... Разве можно отказать женщине?
Любовь - нежданная награда,
Она приходит ниоткуда,
И не успеть сказать: не надо!
И не спасти себя от чуда.
Ее пронзительно касанье,
Ее атака безрассудна,
Она врывается в дыханье,
Да так, что выдох сделать трудно.
А сердце - раненая птица,
К взыванью разума глухое,
Ведь одному нет смысла биться,
Ведь есть еще одно такое!
И мир меняется мгновенно,
Где все вокруг необъяснимо,
И лишь она одна - бесценна,
И лишь она одна - любима...
Здесь разговаривают взглядом,
Здесь, в пальцах, музыка влеченья,
И смысл в одном - быть с нею рядом,
И все в ней - свет, без исключенья.
Щитом от чувства не прикрыться,
Любовь срывает все забрала,
А слабость - повод ли стыдиться,
Когда любовь - всему начало?
Она - вселенское прощенье,
Ведь в жизни нет страшнее муки,
Чем от любимой отлученье,
И горький плен немой разлуки...
Тишина.
Молчит.
Не смотрит.
- Пойдем на крышу, - походка неловкая. Поймал в последний момент. Обнял. Уткнулась носом в грудь, прижалась. Сердце забилось радостно. Здравый смысл осаживает - это все вино. Но кто ж его слушать будет.
- Пойдем... - потянула за руку. Смотрит серьезно, без улыбки. Сердце выделывает в груди акробатические трюки, как фигляры на площади. Это всё вино.
Стражник ушел даже без приказа. В доме ничего ни от кого не утаишь.
Первый день из трех дней видимого полнолуния Мирь. Желто-оранжевый шар над крышами. Полнолуние голубой красавицы Эль баронессу никак не тревожило. Три дня. И все три дня Виль дежурит у покоев Гри. Приказ. Просьба. Мог бы - не уходил никогда.
Обняла уже сама. Засунула озябшие руки ему под куртку, а он прикрыл ее полами. Всё же осень.
- Виль...Я хочу тебе рассказать...Ты только не перебивай. Иначе я не смогу. Выпила сегодня побольше. У меня язык так развязывается. И страшно уже не так. Ты только послушай...
***
- Ев, догоняй! - фигурка в коричневом платье на лошади соловой масти вырвалась вперед и скрылась за деревьями. Светло-рыжая лошадь, коричневое платье, каштановые волосы, непокрытые положенной по этикету шляпкой, золотые и красные листья деревьев. Осень. Тогда была осень. Перевень - первый месяц осени.
Хрустальный смех, детская песенка "Я от дедушки ушел". И он, радостно улыбаясь, мчится за ней. И пять человек сопровождающих (всего пять!) тоже. И тоже улыбаются. Рядом с Гри невозможно не улыбаться.
Макс вырывается вперед, подмигивает. Что ж, пусть первый догонит беглянку. Кажется, эту гонку устроили ради него, а не ради родного брата. А Ев и не против. Махнул рукой, и Макс пришпорил коня, оставшиеся же замедлили ход.
Если бы знать всё заранее. Не отпустил бы их одних. Не отпустил бы Гризельду в лес. Вообще бы не было этой прогулки. Но прошлое - это прошлое. И не дано его никому менять. Да и менять некому.
Женский крик. Бешеная скачка. Раскинувший руки на траве молодой темноволосый человек со стрелами в шее и груди. Придавленная мертвой лошадью Гризельда. Кровь. И ее стало лишь больше.
Их было слишком много для пятерых. Наемников. Слишком профессионально действовали, слишком хорошо одеты и вооружены. Слишком. И они знали, на кого напали.
"Слишком" - была последняя мысль барона Навьева Сарноен. Он не смог пробиться к Гри.
***
- Это я виновата. Эти прогулки были моей идеей. Два раза в неделю. Их убили из-за меня, - Виль чувствовал, как намокла его рубашка. - А я... Меня даже не ранили. Только ногу повредила при падении.
- Как?... - историю ему рассказывали несколько по-другому и бард удивился. Только девушка не дала ему ничего сказать. Накрыла губы теплыми пальцами.
- Не ранили. Только это не всё, - наполненные слезами глаза широко открыты. Отошла. Недалеко. Пресекла попытку её обнять. - Наемники забрали меня с собой. Все же они не слишком отличались от разбойников. Граф Нергле заплатил им за устранение всех, но они решили, что им этого мало.
Бард вспомнил о смерти графа лет шесть назад. Кажется, яд. Убийцу не нашли. Значит, ему отомстили.
- Они взяли меня с собой, но отъехали не очень далеко. Самонадеянны были. Нашим потребовались всего сутки, чтобы найти их. Спасибо Хенрику, - Гри говорила отрывисто, сквозь сжатые зубы, повернувшись к нему спиной, а у Виля всё внутри похолодело от страшной догадки. - И все эти сутки...
- Не надо, - он шагнул к ней, но она упрямо мотнула головой.
- Все эти сутки они ... насиловали меня, - с трудом выдавила девушки. - Все. Их было больше десятка. Я кричала, но их это только забавляло. А потом уже кричать не могла. И хорошо, что большую часть не помню. Только луну. Мне было шестнадцать. И никогда до этого...
- Не надо, - и, несмотря на сопротивление, обнял ее. Как будто мог защитить её от прошлого. А она плакала. Захлебывалась рыданиями. И цеплялась за него, как будто он был самым родным в этом мире.
В покои к баронессе он нес ее на руках. Как не расшибся на лестнице. Но для нее он бы и крылья отрастил, лишь бы ей было хорошо. Хотя какое "хорошо" может быть после того, что с ней сделали.
- Не уходи, - и он остался. Снял сапоги с себя и с нее, снял куртку и лег рядом, укутав Гри одеялом.
Перебирал ее волосы.
Дышал ею.
Не спал.
И ушел, когда солнце уже было высоко, а девушка, утомленная вином и слезами, еще спала.
***
В общем-то и не надолго ушел. Найти Марту, чтоб присмотрела за Гри сегодня, привести себя в порядок и хоть немного поспать. Рядом с баронессой заснуть не получалось. Но это он потом понял, что сделал серьезную ошибку, когда ушел. Думал, что Гри надо будет побыть одной, не смущаясь его присутствия с утра. Прожил больше тридцати годов, а ума так и не нажил.
Вернулся ближе к вечеру. Баронесса была у себя. Стражи перед дверьми не было. Что ж, вечерняя смена по умолчанию его, но дневная стража где? Диван из караулки исчез. Виль мимоходом удивился этому факту и постучал в дверь.
- Войдите.
Стоило понять, что все далеко от нормального, когда Гри не распахнула дверь собственноручно, как делала всегда. И когда увидел ее в наглухо застегнутой куртке.
- Здравствуй.
- Если Вы пришли, можете заступать на пост.
- Гри, что случилось?
- А разве что-то должно было случиться? - взгляд колючий, руки судорожно стиснуты.
Подошел и обнял её. В то сумбурное время это было единственное правильное, что он сделал. Девушка чуть напряглась, но потом доверчиво прильнула к нему.
- Я думала...Боги, что я только не думала! Я думала, что ты не вернешься. Что ты меня осудишь. Что я тебе противна. Что...
- Стой, - крепче сжал её в объятьях. - Почему ты мне должна быть противна? Ты не виновата. Ты ни в чем не виновата. Если бы я мог, я бы убил их всех во второй раз. Только ты не виновата. И не забивай свою голову этой чушью.
- Но...ведь я испорчена, - сказала и прижалась сильнее, будто надеялась спрятаться в нем от прозвучавших слов.