Он не сказал, что не любил ее. Не сказал! Может, все же любил, а? Может, не все так плохо? Может, те годы, что казались ей счастливыми, и в самом деле были такими? Ведь говорил же о любви, говорил, и не раз. И на руках носил по лестнице с первого этажа на шестой, где тогда жила она вместе с родителями. И цветы были, и угар от хмельных ночей под открытым небом. Они тогда…
Да, тогда у них и получился старший Антоша. Никто ни о чем не думал: ни о мерах предосторожности, ни о последствиях. Антоша этими самыми последствиями и стал. Они были рады. И Женька своей радости не скрывал. Все девять месяцев прикладывал ухо к ее растущему животу и слушал с умилением, как брыкается ножкой его еще не родившийся сынок.
Разве можно такое сыграть? Нет…
Она бы точно не смогла.
— Ты все же любил меня. — Вдруг снова подала она голос, когда он, вымотавшись от суетливой беготни по квартире, упал в кресло напротив. — Любил, и еще как! Помнишь, даже пятки мои целовал, хотя я босиком по траве бегала? Женька! Женечка мой… Куда же ты все это подевал?! На кого потратил?! Почему мы это сберечь не смогли, а?!
— Ой, вот только давай без этого, а!!! — Его красивое лицо недовольно скривилось. — Что, когда, почему?! Миллионы семей разводятся, и ничего. Это статистика, ты же ее изучала, должна понимать.
— Это больно, Жень. — Жанна смотрела на мужа и не могла поверить, что видит его в последний раз. — Очень больно! Ты окостенел, а я… Я-то еще не успела, и я не хочу…
— Врешь, дрянь!
И вот тут произошло самое страшное в их совместной жизни. Казалось бы, страшнее уже некуда. Ан нет! Женька — он же мастер на сюрпризы. Он и сейчас его преподнес. Подорвался с кресла, будто взрывной волной подброшенный. Сделал сильный выпад вперед, согнувшись почти пополам, и тут же без лишних телодвижений и переходов с силой ударил ее. Ударил не ладонью, кулаком. Хорошо, что удар пришелся не по лицу, а куда-то в область между виском и ухом, иначе красоваться бы недели три с приличным синяком. Вот бы Дашка Сушилина порадовалась: сегодняшнего выхода в модном платье та ей теперь долго не простит. Все то время, пока шла линейка, Дашка зеленела лицом и кусала губы. Синяк бы ее непременно порадовал. Хорошо, что Женька промахнулся.
— Ты меня ударил?! — тихо прошептала Жанна.
Она зажмурилась от боли и растерянности, сжалась в комок, и даже разрыдаться не смогла, потому что умерла как будто.
Он же никогда не смел ее трогать. Никогда! Даже в минуты самых гнусных скандалов! Когда она, не выдержав, грозила ему разоблачением, он не смел ее трогать. Дунуть в ее сторону опасался. А теперь…
Ударил ее, как мужика. Кулаком в лицо. Может, сейчас начнет бить и ногами?!
Он все еще нависал над ней, дыша ей в лицо тяжело и прерывисто.
— Глянь на меня, жена! Ну-ка глянь! — приказал Женька властно.
Жанна медленно открыла глаза и оглядела его всего от новых носков, в которые он переоделся перед тем, как уйти. До всклокоченных волос, которые с чего-то забыл забрать в хвост.
Да, кстати… Ее муж носил длинные волосы. Господь по нелепости наградил его темными кудрями.
Нет, сначала он, как всякий нормальный мужик, занимающий достаточно высокий пост в областном Управлении внутренних дел, коротко стригся. Злился, когда парикмахерша по неопытности или невнимательности вдруг пропускала какой-нибудь завиток, и тот упрямо дыбился, выбиваясь из короткой строгой прически. Злился, возвращался в парикмахерскую, просил подправить и бегал туда в месяц по два раза. Но потом, насмотревшись всякого гангстерского дерьма и заручившись лицемерными утверждениями слабой половины человечества, что, мол, это сейчас на пике моды, это теперь круто, Женька начал вдруг кудри свои отращивать.
К сожалению!!! По просьбе правообладателя доступна только ознакомительная версия...