Он кивнул штурману, который шептал что-то ему на ухо, и снова поднял на нас глаза:
— Слушайте меня внимательно. Начинаем причаливание. Скафандры под креслами справа. Няни помогут вам обрядиться.
Он отступил — и на экране появилось изображение моего астероида. Только цвета победнее. Потому что дядя Исмаил снимал его с «Муравья», при свете могучих синхромных прожекторов, на полный солнечный спектр. А у транспланетников, прожектора похуже: хоть и мощные, но одноцветные, лазерные — лишь бы увидеть! Транспланетник не разведчик: по проложенным трассам ходит.
Я так долго любовалась астероидом, что Туне пришлось напомнить про скафандр. Достали мы из-под кресла пакет, и я ахнула: какой-то великанский мешок, раза в два больше моего роста. Весь в продольных складках и пузырях — ужас!
— Что ты, радость моя! — я замахала руками. — Я это ни за что не надену!
— Извини, но без скафандров только мы, роботы, обходимся в пустоте, — язвительно замечает няня. — Не торопись, попробуй примерить.
А зачем пробовать? У меня хватает воображения представить, в какое я превращусь чучело! Ребята вокруг с такими же мешками возятся. У одной Кето скафандр по фигурке.
Я всегда говорила, что она везунчик!
— Не вертись, не вертись, обряжайся! — командует Туня.
Я со вздохом натянула комбинезон Обула толстые носки с подогревом. Туня раздернула скафандр за горловину, и я — нырк туда с головой! Барахтаюсь, хохочу внутри: как же двигаться? Тоже мне — аттракцион «Бег в мешках»!
На мое счастье, Туня что-то подкрутила внизу, и — о чудо! — стал скафандр сжиматься, сжиматься, собрался маленькими чешуйками и обнял тело, как тренировочный костюм, туго-натуго. Стало легко, удобно — я даже подпрыгнула от удовольствия.
— Еще не всё, — остановила меня Туня. — Обувайся!
Я зашнуровала ботинки, притопнула ногой. Роботеска закрепила шлем, подключила систему дыхания. Вдохнула я — ничего, жить можно. Воздух ничем не пахнет, стерилизованный, но это уже придирки. Не пропадем!
Пока мы возились со скафандрами, «Кипучий» успел причалить. На экране было видно, как космонавты выкатили вагончик из трюма, вмазали в хвост астероиду кольца, зацепили тросы.
— Готовы? — спросил Эрих Аркадьевич.
— Готовы! — гаркнули мы вразнобой.
— Э, нет, так не пойдет! — командир поморщился. — Роботы, доложите по форме!
Приосанились наши няни и отрапортовали:
— Пассажир — Алена Ковалева! Скафандр номер три проверен, к выходу в открытый космос готов!
— Пассажир — Шурик Дарский! Скафандр шесть полностью исправен, к пустоте пригоден!
В общем, за каждого из нас постарались — отчеканили звонко да весело.
— Ну, чистого вам вакуума, ни пылинки на трассе! — пожелал напоследок Эрих Аркадьевич. — В вашем распоряжении четыре часа. Со связи вас не снимаю.
Раскрылись двери вагончика, а за ними не тамбур, а самый натуральный шлюз. Вошли мы. Закрылись створки сзади, раздвинулись впереди — и оказались мы на пороге космоса.
Свет и тьма тут вместе живут, не смешиваются. Отдельно — лучи звездные, острые, глаза колют. Отдельно — плотная чернота, хоть ладонью черпай! Астероид двумя прожекторами крест-накрест высвечен. До его поверхности метров восемь.
И видно, какая она твердая, коричневая, в мелких пупырышках.
Мы невольно попятились. А няни подталкивают, уговаривают. Здесь и тяжести никакой нет. Одна обманчивая видимость. Прыгай с этой высоты — не упадешь, не разобьешься.
Мы няням верим, а все же ступить в пустоту боязно.
Первым решился Шурик. Вот ябеда он и задавака, а если боится, нипочем не покажет. Шагнул — и повис, ручками-ножками дрыгает. За ним Кето пошла. Ей лишь бы не первой, а так она куда угодно кинется. Тут и Наиль тихонечко с порога ногу спустил, точно воду пробует. А потом глаза зажмурил — и оттолкнулся.
За ним мы с Танечкой, взявшись за руки. И хорошо, посильнее прыгнули: раньше всех на поверхность спланировали.
Одна Эммочка в тамбуре осталась: «Никуда не полезу! Боюсь!»
Няня её в охапку-и вниз!
Над нашими головами Кето, Наиль и Шурик точно веревочками к небу привязаны. Юлят, извиваются, загребают руками — и ни с места. Мир без тяжести! Пришлось няням буксировать неудачников за ноги. И оказались мы точно статуи, выброшенные на свалку: кто стоит, кто лежит, тот под углом, этот боком, почти не касаясь камней. И никому от этих поз никакого неудобства!
— Астероид маленький, — пояснила Туня. — Силенок у него маловато притянуть вас как следует… Поэтому ботинки оборудованы двигателями. Сейчас мы их задействуем — и бегайте на здоровье. Можно даже прыгать, если хочется…
— Ботинки отрегулированы на высоту не более метра, как на Земле, — добавила няня Наиля.
Таня скакнула на одной ножке — и захлопала в ладоши:
— Чур-чура, играем в классы!
— Вам бы все в классики да в куколки! — возмутился Шурик.
На этот раз я была абсолютно с ним согласна: стоило забираться в космос, чтобы играть в классы? Но не могла же я не поддержать любимую подружку?!
— А что? Очень заманчиво! — Я присела и назло ему стала расчерчивать грунт пальцем. К сожалению, на каменистом грунте следов не оставалось.
— Да ведь мы же в первый раз же в новый мир же попали! — Шурик всплеснул руками. — Понимать же надо!
— Можно совершить кругосветное путешествие, — предложил Наиль. — Целая неизученная планета! Не какой-нибудь необитаемый остров!
Идея понравилась. Хотели определиться по звездам. Но оказалось, крутится бедный астероид вместе с нами и расчаленным между кольцами вагончиком, как волчок. Непонятно, отчего у нас вообще головы не закружатся. Куда там за звездами следить! Они пляшут как сумасшедшие, хороводы водят… Выстроились мы цепочкой. И пошли наугад…
Особенно разбежаться здесь негде. Вся планетка тридцать моих шагов в длину, двенадцать в ширину. Но все равно планета. Самостоятельный мир! Шурик и Наиль пошушукались с нянями. Добыли специальный фломастер для пустоты.
И нарисовали астероиду полюса — северный и южный, провели экватор и главный меридиан. Заодно пятиконечной звездочкой обозначили столицу. На этом паша кругосветка и закончилась… Вот ведь целый карманный мир под ногами, а что с ним делать — не сразу сообразишь!
— Скучно на этом свете, господа! — со вздохом произнесла я любимую фразу дяди Исмаила.
— Ребята, а кто знает, что такое «господа»? — спросил Наиль. Он лежал на животе, подперев голову ладонями. Вернее, даже не на животе, а на локотках и носочках ботинок — и ничуточки не прогибался. На Земле ни за что так не удержаться!
— Господа, — сказала, подумав, Кето, — это такие вымершие животные.
— Древняя профессия! — не согласилась Эммочка. — Раньше люди в религиях работали, в бога верили. Так вот, наверно, он — господь, а они — господа!
— Глупости! — Шурик постучал кулаком по шлему. — Бога давно нет. Почему же слово не умерло?
— А вот и не умерло! — Я вмешалась в спор потому, что Шурик трещал и вертелся так, будто он один на свете прав. — Дядя Исмаил часто его повторяет…
Авторитет дяди Исмаила в нашей компании непререкаем.
Еще бы, разведчик! Шурик умерил тон, но окончательно не сдался.
— Довольно гадать, дети, вы все неправы! — перебила Наилева няня. — Раньше господами называли богатых, которые владели землей, лесами, заводами…
— Слушайте, а давайте и мы нашу планету разделим? — Кето тряхнула головой, и её косички заколотились изнутри о шлем.
— Как это: разделим? — Таня от удивления раскрыла рот.
— Не понимаю, откуда у современных детей эти собственнические инстинкты? — заскрипела Туня. — Воспитываешь, воспитываешь вас в братстве и бескорыстии, а в вас одни пережитки! Нашли игрушку — планету делить! Если бы вас одни роботы воспитывали, никогда бы такое в голову не пришло! Воскресить самые мрачные страницы истории — это нелогично и нецелесообразно!
Размахалась ручками у нас над головами, а мне смешно.
Подумаешь, усмотрела пережитки в обыкновенной игре.