Астрид Линдгрен
Давным-давно, в пору бед и нищеты, жил на маленьком хуторе, затерявшемся в глухом лесу, мальчик по имени Нильс. Хутор этот прозывался Дубовой Рощей. Таких маленьких, сереньких, бедных хуторков было в то время много. Одно богатство и было в них — малые ребятишки. Но такие, как Нильс, встречались редко. Случилось так, что он тяжко захворал, мать боялась, что он умрет, и уложила его в постель в чистой горнице, куда по будням детям и носа сунуть не давали. Впервые в своей жизни Нильс занимал один целую кровать. Его трясло в лихорадке, голова горела, и он едва понимал, что с ним творится, однако знал, что спать одному в постели — большая роскошь. Чистая горница казалась ему настоящим раем. Штора в горнице была опущена, и в ней царили прохлада и полумрак. Стоял июнь, цвели сирень и ракитник, в распахнутое окно из сада, словно сквозь сон, до Нильса доносилось их благоухание, в лесу без устали куковала кукушка. Мать со страхом слушала это кукование, и вечером, когда воротился домой отец, она сказала помертвевшим голосом:
— Нильс покидает нас. Слышишь, кукушка кукует.
Ведь в те времена считали: если кукушка кукует рядом с домом — быть в доме покойнику. Никогда еще не куковала кукушка прямо на хуторе, да еще так громко и неистово, как в этот июньский день. Младшие братишки и сестренки, стоя у закрытой двери в горницу, печально говорили:
— Слышишь кукушку? Наш братик скоро умрет.
Но Нильс ничего об этом не знал. Он лежал в жару и с трудом мог открыть глаза. Но иногда, слегка приподнимая веки, он видел сквозь ресницы чудо: перед ним — штора, а за ней — великолепный дворец.
Штора, купленная на аукционе в городской усадьбе, была единственной ценностью на этом бедном хуторе. Эту штору, на радость и удивление детям, повесили на окно в горнице. На шторе был выткан рыцарский замок с зубчатыми стенами и высокими башнями. Ничего прекраснее этого замка хуторские ребятишки в своей жизни не видели. «Кто же может жить в таком замке? — спрашивали они Нильса. — И как он называется?» Ведь Нильс, старший брат, должен был все знать. Но Нильс этого не знал, а теперь он так сильно захворал, что сестрам и братьям, верно, не придется больше его ни о чем спрашивать.
Вечером семнадцатого июня Нильс остался один в доме. Отец еще не вернулся домой, мать доила на выгоне корову, братья и сестры пошли в лес поглядеть, поспевает ли земляника. Нильс лежал один в горнице в полузабытьи. Он не знал, что было семнадцатое июня и что земля вокруг зеленая-презеленая, что на большом дубе возле дома кукует кукушка. Она-то и разбудила его. Нильс открыл глаза, чтобы поглядеть на замок на шторе. Замок стоял на зеленом острове посреди синего озера, вздымая свои зубцы и башни к синему небу. От этой синевы в горнице было прохладно и темно, и потому здесь так хорошо спалось. Нильс снова задремал… Ветерок слегка колыхал штору, и замок дрожал… О, темный замок, полный тайн, чьи флаги развеваются под ветром на твоих башнях? Кто живет в твоих залах? Кто танцует в них под звуки скрипки и флейты? Кто этот узник, что сидит в западной башне, которому суждено умереть завтра утром на рассвете?
Смотри-ка, он просунул тонкую королевскую руку сквозь решетку башенной бойницы и машет — зовет на помощь. Ведь он молод и ему так не хочется покидать белый свет. «Послушай, Нильс из Дубовой Рощи, послушай! Неужто ты, королевский оруженосец, забыл своего господина?»
Нет, рыцарь Нильс ничего не забыл. Он знает: часы бегут и он должен спасти своего короля. Скоро, ах, как скоро будет уже поздно. Ведь сегодня семнадцатое июня, и, прежде чем взойдет солнце, короля лишат жизни. Кукушка про это знает. Она сидит на дубе во дворе замка и неистово кукует, она знает, что кому-то там суждено умереть.
Но на берегу синего озера, в камышах, спрятана лодка. Не робей, молодой король, твой оруженосец спешит к тебе. Вот на зеленые берега и тихое озеро опускается легкий сумрак июньской ночи. Медленно скользит лодка по зеркальной глади, неслышно опускаются весла в воду, чтобы не разбудить стражу. Ночь полна опасностей, а судьба королевства в руках гребца. Еще медленнее, еще тише, еще ближе… О, мрачный замок, ты царишь на зеленом острове и бросаешь такую зловещую тень на воду, но знай же, что к тебе приближается тот, кто не ведает страха: рыцарь Нильс из Дубовой Рощи, запомни это имя, ведь в его руках судьба королевства! Может быть, чьи-то глаза вглядываются в ночной сумрак и видят, как светится копна его белых волос. Если тебе дорога жизнь, рыцарь Нильс, плыви скорее в тень замка, спрячься в темноте, причаль прямо под окном темницы, где сидит король, и жди… Слышишь, вокруг тишина — только волны бьются о нетесаные каменные стены, а больше не слышно ни звука.
Но вот узник бросает из башни письмо. Оно летит белоснежным голубем и падает в лодку. На письме написано кровью:
Мы, Магнус, божьей милостью законный король сего королевства, лишились по милости родича Нашего герцога мира и покоя. Да будет тебе ведомо, готовит он Нам нынешней ночью страшный конец. И посему спеши немедля Нам на помощь. Как помочь Нам, поразмысли сам, однако не мешкай, ибо Мы пребываем в сильном страхе за Нашу жизнь.
Писано в замке Вильдгавель в ночь июня семнадцатого.
Магнус Рекс[1]
Рыцарь Нильс кинжалом царапает себе руку и пишет алой кровью письмо своему господину. Потом он натягивает тетиву, и стрела его летит молнией к узнику в башне и несет ему утешительную весть:
«Мужайся, король Магнус! Жизнь моя принадлежит тебе одному, и я с радостью отдам ее, чтобы спасти своего короля. Да будет со мной удача».
Да будет с тобой удача, рыцарь Нильс! Если бы ты был столь же быстр и тверд, как стрела, и мог лететь, как она, то без труда пришел бы на помощь королю. Но как проникнуть оруженосцу в темницу короля в эту последнюю ночь его жизни? Разве не грозил герцог казнить страшной смертью всякого, кто осмелится приблизиться к замку до рассвета? Ворота заперты, и подвесной мост поднят, двести вооруженных стражников караулят этой ночью замок Вильдгавель.
А герцог танцует в рыцарском зале, ему не до сна. Светла июньская ночь, и тому, кто задумал злодейство, не уснуть. Поскорее бы настало утро, ведь на рассвете король лишится жизни и в королевстве не станет короля. Кому, как не герцогу, знать, кто ближе всех стоит к трону? Ах, как нетерпеливо он ждет рассвета, но до той поры он хочет танцевать. Веселее играйте, скрипка, флейта и свирель, веселей пляшите, юные девицы, ножки у вас маленькие и быстрые. Герцог хочет танцевать и веселиться. Но тому, кто творит зло, нет ни мира, ни покоя, страх грызет его, словно червь кору. Король пленен и заперт в башне, но у него есть верные люди, — может, тысяча всадников уже скачет сейчас к замку Вильдгавель. В страхе обрывает он танец, идет к окну, вслушивается и вглядывается в ночь. Что это: стук копыт или бряцание вражеских копий и мечей? Нет, это всего лишь деревенский музыкант, он бредет по берегу озера меж дубов и бренчит на лютне, песня его, звонкая, как птичья песнь, летит над узким проливом Вильдгавельсунд.
Королевская конница скачет.
Я дорогой лесною бреду.
Как печально кукушечка плачет,
Предвещая кому-то беду.
Королевская конница скачет…
Герцог бледнеет.
— Поди-ка сюда, музыкант, расскажи, какую это конницу ты видел нынче ночью!
— Ах, милостивый господин, слова бедного певца сыплются как горох, кто их разберет. Дозволь мне идти с миром дальше и играть на лютне. Ночь так прекрасна, озеро спокойно, цветы цветут и кукушечка кукует. Поверь мне, земляника поспевает, я сам видел этой ночью в лесу.