И вдруг прямо над моим ухом тонко залаял щенок. От неожиданности мы громко охнули, невольно разжимая объятия. Щенок на всех четырех лапах меховой подушкой отпрыгнул в сторону, и под ним начала расползаться лужица. В полуметре от наших лиц.
— Что же ты наделал, глупыш? — грустно произнес Виктор, помогая мне встать, а щенок сконфуженно попятился к двери и юркнул в коридор.
Мы растерянно смотрели друг на друга.
— Я же говорил вам, миледи, что этим надо заниматься в спальне, а не в гостиной на глазах у прародительницы.
Он поднял с пола и протянул мне мои и свои вещи. Отцовская булавка на его галстуке укоризненно блеснула. Я промолчала.
— Не расстраивайтесь, миледи. — Виктор погладил меня по плечам. — Я сейчас все уберу, и мы пойдем в спальню, если вы не передумали.
Зачем он это сказал? Вся предыдущая сцена сразу же показалась мне невероятно пошлой и безнравственной. У меня есть Анри, а я возжелала какого-то чужого парня, причем странного и сомнительного...
Виктор, не одеваясь, пошел за тряпкой, а я же начала одеваться, не раздумывая. Надо бы радоваться, что ничего не произошло, уговаривала я себя, но почему-то радоваться не получалось. Может быть, все-таки пойти с ним в спальню и попробовать довести все до конца?
Нет! Нет! Ни в коем случае!
Где-то в недрах квартиры зазвонил телефон.
Виктор вернулся с тряпкой в одной руке и с телефонной трубкой в другой.
— Ладно, патрон, не переживай, я все сделаю, — не особенно убедительным тоном говорил он. — Хорошо, хорошо, буду через полчаса.
Ну не через полчаса, так минут через сорок.
Можно подумать, ты не знаешь, как меня найти. Да, сестра улетела. Проводил... Патрон, ну честное слово, я уже еду!
Виктор выглядел ужасно нелепо: в расстегнутой рубашке и без брюк...
— Вот. Надо на работу. — Виктор бросил тряпку в лужу и протянул мне телефон как вещественное доказательство. — Ох, извините.
Он смущенно запахнул рубаху, вероятно, только сейчас до него дошло, что я уже оделась.
Рубаха все равно не прикрыла того факта, что Виктору теперь тоже вовсе не до секса. Он взял с дивана свою одежду и, повернувшись ко мне спиной, надел трусы, а потом брюки. Я чувствовала его неловкость и старательно рассматривала посуду в стеллаже.
— Я чувствую себя полным идиотом, — не поворачиваясь ко мне, пожаловался Виктор. — И вы передумали, и патрон потерял...
— Все к лучшему, Виктор. У меня есть жених, — жестоко отрезала я. — Забудем это недоразумение, чтобы не жалеть ни о чем, если придется встретиться позже при других обстоятельствах.
Следовало бы добавить: «А, именно в суде по поводу похищенных ценностей», — но я решила, что будет лучше, если подробности он узнает от комиссара полиции, а не от меня, и не сейчас.
— Значит, вы не против, если сегодня мы поужинаем вместе?
— По-тря-сающе устроены мужчины! Вы всегда сумеете вывернуть все в собственную пользу!
Вы не расслышали, что у меня есть жених?
— Но ведь я же предлагаю вам не соединиться со мной узами брака, а всего лишь поужинать вместе!
От возмущения я даже не нашлась, что ответить, и лишь судорожно сглотнула воздух.
И тут в комнату ворвался Шено, лихо мотая головой, а вместе с ней — и моей сумочкой в «зубах. Следом тянулся ее донельзя изгрызенный ремешок. А сам же малыш ньюф был весь в какой-то не то муке, не то в светлой пыли. Он бросил сумочку, чихнул и задорно тявкнул, приглашая поиграть всем вместе с его добычей.
— Что же это вам, Софи, так везет сегодня, — попытался пошутить Виктор, отбирая у щенка мою сумочку, которая к тому же оказалась пустой, поскольку, как выяснилось минутой позже, все ее содержимое было раскидано по коридору и обильно посыпано пудрой из моей разбитой пудреницы. — Мы сейчас же поедем и купим вам все новое — и сумочку, и косметику.