Восемнадцатилетний техасец Си Си Маккарти пропустил торжественный вечер по случаю окончания средней школы в западном Далласе. И не потому, что не сдал экзамены, напротив, он сдал их на одни пятерки. Просто он не смог позволить себе пятидолларовый взнос за прокат обязательной для этого события формы – колпака и мантии.
Когда ему было двадцать лет, на местной студии вышла пластинка с хитом Си Си, и он обзавелся новеньким «шевроле» 1956 года выпуска. Маккарти был кумиром подростковых группировок по всему Далласу, состоящих в основном из девушек.
В двадцать один год у него появились толковый менеджер из Нового Орлеана, шестизначный контракт на запись дисков, особняк в Хайленд-Парке, престижном старом районе Далласа, и миллионы поклонников в разных концах Соединенных Штатов. Они-то и дали Си Си прозвище Вождь – за смуглое симпатичное лицо, похожее на лицо индейца из племени команчи.
В двадцать два года мультимиллионер Маккарти имел шесть золотых дисков, парк дорогих автомобилей, виллу в Черногории и всемирное признание. К тому же он женился, чем сильно огорчил своих поклонниц.
В двадцать три Си Си стал кинозвездой, разрываясь между любимым особняком «Мюзикленд» в Хайленд-Парке и студией «А-Кей-Оу» в Голливуде. Эта проблема была разрешена с помощью собственного реактивного самолета: два летчика в любое время суток были готовы к вылету по первому вызову. В это лето Вождь стал отцом.
Когда Си Си перевалило за тридцать, его опытный менеджер, будучи к тому же неплохим стратегом, в одночасье отменил все выступления своего мальчика, скрывая от глаз неистовой публики ее идола.
В тридцать пять Си Си с триумфом вошел в роскошный концертный зал «Дворца Цезаря», и соскучившийся по нему мир был снова у его ног. Никогда еще Вождь не пел столь вдохновенно и не выглядел столь прекрасно. Неисчислимые толпы поклонников осаждали цирк «Максимус». За два часа до начала дневного концерта они сулили стодолларовые купюры одетому в смокинг метрдотелю за более удобные места.
А в это время за кулисами, в своей заваленной цветами уборной, беспокойно расхаживал взад и вперед Си Си Маккарти, то и дело поглядывая на часы. Мощный Бадди Хестер, его правая рука, ухмыльнулся и покачал головой:
– Си Си, ты протрешь ковер.
Вождь остановился.
– Бад, я слишком долго не появлялся перед публикой.
Подобрав края смокинга, он сел на стул и рассеянно погладил родинку в форме звезды на левой щеке.
– Похоже, я до сих пор остался пугливым ребенком из «поселений» западного Далласа.
* * *
В воскресенье, 16 февраля 1936 года, в два часа пять минут ночи в городе Комеси, штат Техас, у Эрнеста и Гресси Маккарти родился мальчик. Семнадцатилетняя мама, красивая, темноволосая, на четверть индианка команчи по отцовской линии, годом раньше потеряла ребенка при родах. Двадцатидвухлетний отец, высокий, светловолосый, тихий и застенчивый, получал скудное жалованье уборщика в педагогическом колледже восточного Техаса и винил себя за то, что его молодая жена не смогла сохранить ребенка. У него просто не было таких денег, которые могли бы обеспечить тонкой, хрупкой девушке в период беременности хороший отдых и присмотр врача.
Гресси продолжала работать в прачечной, возле обжигающих гладильных досок, ежедневно в течение десяти часов. Это был непосильный для нее труд. Девочка родилась преждевременно и прожила всего несколько часов. Еще не прошло и трех месяцев, как Гресси обнаружила, что снова беременна. Эрнест Маккарти настоял, чтобы она ничего не делала, берегла свое здоровье и спокойно дожидалась рождения ребенка.
Он устроился на вторую работу – контролером в ночном кинотеатре на городской площади. Дополнительные деньги позволили Гресси оставить прачечную.
Измученная, но очень счастливая, Гресси в изумлении смотрела на новорожденного сына. Он был красив: блестящие черные волосики, круглое симпатичное личико, нос кнопочкой и изогнутые, как у Купидона, губы. На его левой щечке была маленькая темная родинка в форме правильной звезды с пятью лучами.
Эрнест Маккарти, всегда понимавший чувства жены, на этот раз неправильно истолковал ее интерес к небольшому изъяну у ребенка.
– Гресси, да это чепуха! Просто родинка, наверное, она посветлеет с возрастом. – Он ободряюще улыбнулся и похлопал жену по плечу.
Гресси не отрывала глаз от младенца. Лучистая улыбка освещала ее лицо, когда она касалась маленьким указательным пальцем мягкой щеки ребенка.