По данным Прокопия и Марцеллина Комита, Гунтигис База воевал с персами дважды: в 502-505 гг. и в 536 г. Был ли Иордан, нотарий Гунтигиса, при нем во время этих походов на Восток? Прямого ответа на этот вопрос, конечно, нет, но едва ли Иордан сопровождал Гунтигиса в походах против персов: казалось бы, его участие в этих походах должно было бы хоть слабо отразиться на страницах "Getica". Но писатель не проявил никаких особых познаний касательно областей по Евфрату. Вот на этом наблюдении И. Фридрих и основал свои соображения о времени, когда Иордан мог быть нотарием Гунтигиса. Это – время после персидского похода 502-505 гг. и до войны на Евфрате в 536 г. С подобным общим выводом надо согласиться, хотя нельзя утверждать, что Иордан был нотарием, да еще при одном и том же лице, в течение целых тридцати лет. Если он начал свою карьеру в самом начале предполагаемого периода – 505-536 гг. – и ему было тогда примерно лет двадцать, то, следовательно, он родился около 485 г. и ему было лет 65-66, когда он писал "Romana" и "Getica" (в 550-551 гг.). Но все эти даты – начало службы, год рождения и возраст к 550-551 гг. – могут быть передвинуты, так как Иордан мог приступить к службе не в 505 г., а значительно позднее. Неясно также из его слов, сколь длительной была его деятельность в качестве нотария именно у Гунтигиса. Быть может, она была и краткой, но Иордан отметил ее, так как служить при крупном военачальнике было почетно. Быть может, с Гунтигисом, прибывшим с войсками на помощь Риму, как записал Марцеллин Комит под 538 г., связано переселение Иордана в Италию. Ясно лишь следующее: обучившись своему делу, очевидно, под руководством опытного специалиста, каким был его дед, Иордан служил не аланскому роду Кандака, а готскому роду Амалов. Через службу у Гунтигиса могли укрепиться связи Иордана и с представителями правящей фамилии Амалов, а отсюда – с Италией, со столицей остроготского государства, Равенной.
Вполне вероятно и то, что дед Иордана был нотарием в Малой Скифии и Нижней Мезии, правителем которых был Кандак, получивший эти области при всеобщем перемещении племен и распределении земель в 453-454 гг. после смерти Аттилы.
Естественно предположить, что Иордан родился в этих краях, здесь же провел молодость и служил нотарием у Гунтигиса. Такое предположение косвенно подкрепляется помещенным непосредственно после упоминания о семье и профессии (§ 266) обстоятельным описанием (§ 267) многочисленного племени ("gens multa") готов, известных под названием "малых" ("minores"). Кажется, будто Иордан, вспомнив о первой половине жизни, когда он был нотарием, вспомнил и те места, где он жил в юности. "Малые" готы жили в Мезии, в районе Никополя, у подножия Гема, как точно указал Иордан; они занимались скотоводством. Но когда Иордан писал об этой знакомой ему стране, он уже был вдалеке от нее: видно, что он говорит как человек, находящийся в местах, где виноградники обычны, а "малые" готы, по его словам, не имеют о них представления; иногда они покупают у купцов вино, вообще же питаются молоком.
В жизни Иордана, судя по его же скудным сообщениям, произошел перелом: он был нотарием "до своего обращения" ("ante conversionem meam"), затем вступил в новую полосу существования. О ней Иордан не записал ровно ничего. Неизвестно поэтому, кем он стал, где жил, где и почему писал исторические сочинения.
По поводу деятельности Иордана после его "обращения" встает ряд вопросов, которые до сих пор решаются учеными по-разному. Имеющиеся в распоряжении историков данные недостаточны для того, чтобы то или другое решение можно было считать окончательным. Из спорных предположений приходится выбирать наиболее убедительные.
К числу "загадок" или своеобразных quaestiones vexatae, контроверзных вопросов, об Иордане (ср. заглавие статьи И. Фридриха) продолжает принадлежать прежде других вопрос о его conversio. Термин conversioв средневековом употреблении имеет, как правило, два значения. Преимущественно это – вступление в монашество; но иногда это – вступление в группу лиц, называемых religiosi,которые, оставаясь мирянами, соблюдали некоторые правила монашеской жизни. Оба значения отмечены в глоссарии Дюканжа. Вопрос о conversio Иордана важен потому, что ответ на него отчасти может определить социальное положение Иордана в тот период его жизни, когда он писал "Romana" и "Getica". Соответственно разному значению слова conversioисследователи высказывали различные мнения.
Моммсен твердо стоял на том, что Иордан был монахом (Prooem., р. XIII, п. 32), писавшим во Фракии (ibid., p. XV).
Ваттенбах, сопоставив высказывания некоторых ученых, нарисовал картину жизни Иордана после его "обращения". Ваттенбах решительно возражал против монашества Иордана; он считал "совершенно немыслимым" ("vollkommen undenkbar"), чтобы Иордан-монах, находясь в глухом мезийском монастыре, мог написать серьезный исторический трактат, пользуясь даже разными вспомогательными сочинениями и, между прочим, новейшими для его времени анналами Марцеллина Комита. Опираясь на выводы Симеона о conversio (они были сделаны на основе анализа постановлений соборов), Ваттенбах предпочел видеть в Иордане не монаха, а священника и привлек для уточнения фактов его биографии некоторые, еще ранее высказанные, соображения. В одном из посланий папы Вигилия от 551 г. упомянут епископ города Кротона (Кротоне в нынешней Калабрии) по имени Иордан. Более того, этот епископ был близок к папе и находился в числе лиц, состоявших при Вигилии во время его пребывания в Константинополе в 547-554 гг., когда происходил богословский диспут о так называемых "трех главах". Все это наводило на весьма убедительное, казалось бы, заключение, что Иордан, епископ Кротона, и Иордан, готский историк, – одно и то же лицо и что "Getica" и "Romana" были написаны кротонским епископом в Константинополе.