— Горбатого могила исправит. Однако оставим этот разговор. Если хочешь, попробуй провести бумагу через Законодательную комиссию. Интересно, что тебе ответят эти твердолобые.
Воцарилось молчание. С некоторых пор между братьями пробежала черная кошка. Люсьен был обижен на старшего брата, считая, что тот недооценил его помощь в день 19 брюмера. Наполеону же казалось, что новый министр слишком заносится и забывает о дистанции.
— Кстати, — сказал он вдруг официальным тоном, — прошу, когда будешь разговаривать со мной при посторонних, обращайся на «вы».
— Слушаюсь, — ответил Люсьен с явной издевкой в голосе.
— Не строй из себя шута.
Люсьен не выдержал:
— Уж не прикажешь ли называть тебя «вашим величеством»?
Наполеон смерил его холодным взглядом. И без гнева, но еще более сухо ответил:
— Всему свое время. А пока прошу обращаться ко мне на «вы».
После ухода брата он задумался. Буонарроти… Заговорщик, горд и себе на уме. Но чертовски талантлив. Такой может пригодиться, если его переломить. Надо еще подумать об этом деле.
11
Люсьен решил последовать совету Наполеона.
3 нивоза VIII года [5] он поставил вопрос об изгнанниках перед Законодательной комиссией.
Он выступил с пространной речью, в которой подчеркнул, что заключенные на острове Пеле — это последние жертвы антинародного режима Директории, что весь их процесс был надуман и несправедлив. Теперь уполномоченные нового, народного правительства должны пересмотреть приговор Верховного суда, как несоответствующий тяжести преступления и вынесенный под сильным давлением извне.
Но красноречие брата диктатора пропало даром.
В Законодательной комиссии сидели тертые калачи, старые судейские крючки, всеми силами державшиеся за незыблемость «закона», в особенности если речь шла о покушении на частную собственность.
О заговоре Равных помнили слишком хорошо.
Ответ членов комиссии был единодушен:
— Верховный суд вынес свое решение без права апелляции и пересмотра. А посему приговор Буонарроти и его соратникам носит о к о н ч а т е л ь н ы й характер и должен остаться в силе вне зависимости от срока давности и изменений в правительственных учреждениях.
Эта формула претворилась в декрет.
Три недели спустя он был отослан администраций форта «Насьональ».
12
Люсьен не сразу признал себя побежденным.
В плювиозе он связался с министерством полиции. Он написал Фуше, предлагая встретиться, чтобы обсудить данную проблему.
Фуше не уклонился от встречи.
— По существу, — заметил Люсьен, — это вопрос вашей компетенции. Ведь именно ваше министерство отвечает за порядок в стране. Полиция обязана следить, чтобы интересы подданных государства не ущемляли без нужды.
Министр полиции чуть улыбнулся.
— Вы правы. Именно поэтому мы и держим преступников в тюрьмах.
— Но преступник преступнику рознь. Ведь на острове Пеле заключены люди, преступление которых не столь уж велико. Кроме того, если не ошибаюсь, их взгляды были вам когда-то близки.
Подобный ход оказался опрометчивым. Фуше не любил, чтобы ему напоминали о его прошлых взглядах. Он сразу замкнулся.
— Полагаю, нет необходимости поручать моим заботам этих несчастных. Я всегда приказывал, чтобы с ними обращались гуманно.
«Ушел», — подумал Люсьен.
Он не стал продолжать разговор и больше к нему не возвращался.
Но помощь совершенно неожиданно пришла с другой стороны.
13
В начале вантоза Первый Консул вызвал к себе министра полиции. Поговорив о разных делах, он вдруг, как бы между прочим, заметил:
— Тут на имя Консулов пришло прошение из Шербура.
— Я знаю, гражданин Первый Консул, — ответил Фуше.
— Вы ознакомились с этим документом?
— Разумеется.
— И ваше мнение?
Фуше помедлил самую малость.