Люневильский и Амьенский мирные договоры облегчили установление авторитарного режима и повысили престиж Бонапарта как внутри страны, так и в международном масштабе.
Но мир не мог быть ни прочным, ни долгим — он не отвечал ни честолюбию «миротворца», ни претензиям Англии, желавшей безраздельно господствовать на морях.
Возобновление военных действий стало неизбежным.
И это, в свою очередь, должно было подвигнуть Бонапарта на последний шаг по пути к абсолютной власти.
2
Все чаще возвращался он к мысли о Карле Великом. Вновь и вновь пересматривал литературу о знаменитом императоре франков. И не переставал удивляться его подвигам.
…Галлия… Испания… Саксония… Бавария… Земли славян… Византия… Мусульманский Восток…
…Сломил и уничтожил всех инакомыслящих и недовольных… Объединил Европу… Восстановил Римскую империю…
Не это ли пример, достойный подражания? И не это ли имел в виду льстивый Давид, когда, изображая Первого Консула, преодолевающего Альпы, начертал внизу на камне «Charlemagne» [13] — Давид знал, что делает…
…Он пойдет тем же путем. Покорит и объединит под своим скипетром всю Европу. Что — Европу! Весь мир! Но он изменит порядок действий. Карл Великий сначала завоевал, потом принял императорский титул. Он же поступит иначе: сейчас провозгласит себя императором, а потом покорит всех и все. Так будет разумнее — к этому ведет сила вещей. Так он сразу же заткнет глотки всем этим пустомелям, мечтающим либо о якобинской республике, либо о монархии Бурбонов.
Нет, не бывать больше монархии Бурбонов.
И окончились дни республики.
В Древнем Риме вслед за республикой пришла империя.
И это закономерно. Так будет и у нас.
Будет наследственная империя Бонапартов, духовных сыновей Древнего Рима и Карла Великого. И мы, божьей милостью Наполеон I, положим ей начало, воздвигнем для нее прочный фундамент.
3
Божьей милостью…
Он не верил в бога и смеялся над римско-католической церковью и ее главой.
Но в том торжестве, которое было призвано увенчать его славой, богу и церкви надлежало сыграть свою роль — ведь здесь все рассчитывалось на века!..
…Давно уже, со времен старого порядка, не знали французы подобных церемоний. Так некогда венчались на царство их «добрые короли», абсолютную власть которых они уничтожили в 1789 году, а последнего носителя этой власти — в 1793-м…
Но прежние монархи короновались в Реймсе, вдали от столицы, и до жителей ее доходили об этом лишь слухи да сообщения газет.
Он же хочет, чтобы все они не только с л ы ш а л и, но и в и д е л и последний акт расставания с Республикой.
Чтобы это хорошо запомнилось.
Чтобы каждый почувствовал: это н а в с е г д а.
А потому следует венчаться на царство в Париже, только в Париже, и в таком месте, которое имеет наибольший и с т о р и ч е с к и й престиж.
Кто-то из членов Законодательного корпуса предложил Марсово поле — здесь ведь проходили все торжественные дни революции!
Но именно поэтому он безоговорочно отверг этот проект. Разумеется, под другим предлогом: а что, если дождь? Ведь место открытое! Надо все предусмотреть, в том числе и капризы погоды.
Он выбрал Нотр-Дам, самую прославленную церковь столицы.
Но кто же увенчает его императорской короной?
Архиепископ парижский? Мелковат.
Карла Великого короновал римский папа.
И его должен короновать римский папа. Только папа.
4
Пий VII не любил Наполеона. И боялся его.
Не любил потому, что видел в нем «исчадие революции». И здесь ни Конкордат, ни восстановление храмов в городах и деревнях Франции ничего изменить не могли — в глазах первосвященника католической церкви только «легитимная» власть Бурбонов была достойна священного акта.