Полдела сделано. Препятствия придумываются лишь для тех, у кого хватит мозгов сообразить, что перед ними препятствие. Так было во времена Волшебника Хамфри, так повелось и теперь, при Волшебнике Грэе Мэрфи. Поначалу, правда, Мэрфи пускал в замок беспрепятственно, но его тут же завалили Вопросами, и пришлось Волшебнику вернуться к политике своего предшественника. Кроме того он стал требовать за Ответ расписку, обрекавшую любопытных мыть полы в замке в течение года. И праздные Вопросы задавать перестали.
Что ж, швабра так швабра. Уж лучше это, чем бессмыслица и скука прежней жизни. Хотя вряд ли дело дойдет до швабры. У Лакуны есть кое‑что такое, в чем, судя по всему, сильно нуждается Грэй Мэрфи: ключ к освобождению из‑под гнета Компотера. Компотер был злой машиной, сконструированной демонами на базе оловянной компотницы, и возжелавшей власти над Ксантом. Компотер имел два с половиной козыря в этой политической игре. Во‑первых, злобная машина могла изменять реальность во всей округе, просто печатая на экране свои желания. Во‑вторых, Седой Мэрфи был обязан служить Компотеру, как только выполнит работу для Доброго Волшебника Хамфри, находящегося в долгой отлучке. Во‑вторых‑с‑половиной, у Компотера было нечеловеческое терпение. Он мог ждать возвращения Хамфри хоть вечность. А уж, заполучив на службу Волшебника Грэя Мэрфи, злая машина занялась бы Ксантом всерьез! Но у Лакуны тоже был кое‑какой козырь, и она полагала, что Грэя это сильно заинтересует. Во всяком случае, невеста его, Принцесса Айви, должна заинтересоваться. Как же ей выходить замуж за Мэрфи, если он служит Компотеру? А не заинтересуется – ну что ж, тогда за швабру...
При условии что ей вообще удастся добраться до цели! Чем настойчивее Лакуна пыталась приблизиться к замку, тем дальше от него оказывалась. Пальчатые пальмы вроде бы и не двигались, но все же каким‑то образом неизменно заступали ей путь. Где же сквозная тропа?
Может быть, следует не искать дорогу, а прорубить просеку самой? Да, но как это сделать без хорошего ножа? Да и талант изменять написанное вряд ли сейчас пригодится. Значит, должен быть еще какой‑то выход.
Лакуна приостановилась и задумалась. В конце концов, она неплохо образована, и это понятно – попробуй поменять печатные буквы, не зная грамоты! Нет, она должна что‑нибудь придумать!
Затем ее осенило. Под ногами была тропинка, теряющаяся в каких‑нибудь нескольких шагах впереди.
– Думаю, пора выбираться из этой дурацкой плантации рук и ног, – громко сказала Лакуна. – Надоело! Пальцы тычут, тропки кружат...
И она решительно двинулась в обратном направлении. Пальчиковые пальмы не менее решительно стали у ней на дороге. Некоторое время Лакуна искала путь, ведущий прочь от замка, но безуспешно. Сердито фыркнула и снова побрела, высматривая обратную тропу.
– Где‑то она здесь, – бормотала Лакуна. – В конце концов, я же пришла по ней...
Тропинка по‑прежнему артачилась. Лакуна пошла быстрее, как бы пытаясь проскочить в просвет между пальмами до того, как они сомкнутся, но и это не привело ни к чему. Заросли теперь упорно гнали ее к замку.
Наконец Лакуна обнаружила, что заросли стали полукругом, окончательно спрятав тропу. Оглянулась – и увидела замок Доброго Волшебника. Двигаясь сквозь чащу в противоположном направлении, она все‑таки достигла цели.
– Ну, если вы этого так хотите... – с притворным раздражением произнесла Лакуна и повернулась к преодоленному препятствию спиной.
Сзади беспокойно зашевелились указательные, безымянные и прочие мизинцы, а пальцы ног обиженно заскребли по земле. Они были разочарованы. Честно ведь не пускали ее в ту сторону, куда она (сама ведь говорила!) собиралась идти, и вот надо же – так оплошали! Будь у этих зарослей впридачу к пальцам еще и мозги, дело могло принять и другой оборот. Но такова уж особенность всех испытаний: в каждом таится слабое звено, и, не найдя его, нечего и рассчитывать на победу.