Только после завтрака он нашел время вернуться к этой задаче и загрузил новые данные.
Когда он только еще пытался оценить степень мрачности получаемых результатов, ему позвонил Фало и сообщил, что Тэм самоустранился, что, конечно, по сравнению со всем остальным происходящим, было мелочью, но ранило чувства и имело более срочный характер.
И Ваун отложил возню с Q-кораблем и несколько часов потратил на то, чтобы всеми ему доступными способами безуспешно попытаться прозвониться к Тэму. И тут Лэнн вдруг взяла и ушла от него — оставила записку и бросила. И ни слова благодарности.
В конце концов он прыгнул в торч и полетел к Тэму, чтобы найти все тэмовcкое вооружение в состоянии полной боевой готовности и не найти никакой возможности к Тэму проникнуть. Ни для кого. Даже для Вауна. Тем более для Вауна, может быть. Придурок!
Ну, Ваун плюнул на все и двинул домой. По дороге он вспомнил про Лэнн и решил заглянуть на маяк, где проходила вечеринка, чтобы посмотреть, что там выставлено и, может быть, подобрать новую грелку для постели. Ему и в голову не пришло запрашивать, кто там хозяин и кто из гостей уже на месте.
Мэви! Из-за таких-то и становятся монахами.
Сначала Q-корабль, потом Тэм, потом Лэнн, а тут еще Мэви! Кошмарный, омерзительный, не день, а зловонный труп!
Он чуть не убежал. Мелькнула мысль — развернуться на каблуках и скорее в торч. То-то она обрадуется — но уж нет, хватит с нее удовольствий. Он не убежал — он остался, выдержал ритуал приветствия, представился, выдавил из себя уставную вежливость. Красотки и красавчики вернутся домой не с пустыми руками они расскажут друзьям, что познакомились с великим адмиралом Вауном. А про себя он неутомимо клял тот рок, что привел его именно к Мэви. И именно сегодня.
Сучка в восторге, разумеется. Но в конце концов она спасла его от толпы поклонников и увела к уединенной каменной скамеечке, укрытой вонючими кримплями, как все вокруг. Это, надо думать, женщины любят такой запах — Вауну же невольно вспоминались какие-то подмышки. Мэви и Вэлхэл в свое время запрудила этим кримплем. Все было вышвырнуто ей в спину, когда из Вэлхэла была вышвырнута она сама.
Для поздней осени ночь выдалась теплой, и можно было предположить — ведь Ангел только-только готовился к восходу, — что скоро будет еще теплее. Уже смягчал ночную мглу его туманный синий свет. Было, наверное, около полуночи.
Мэви не изменилась. Звезды по-прежнему неравнодушны к каштановым прядям в ее темных волосах. Тело все так же, не целясь, убивает юнца с расстояния в пятьдесят элуев. Обтягивающее платье — так, несколько серебряных ленточек выглядело скромно и тянуло на годовой доход честного политика. Надень такое обычная женщина — она бы легко не отделалась. А ей — хоть бы что! Если в этой галактике есть женщина, которую он способен выносить, — это она. Но этого ему вполне хватило! Сколько это тянулось? Ему не хотелось об этом думать.
Но как же не думать? Белая кожа и чувственные губы скицской аристократки, представительницы одного из трех родов, населяющих Ульт. Врожденное высокомерие, свойственное родовитым особам. У нее была примесь королевской крови, доставшейся двести лет назад от каких-то испанцев. Самодовольная шлюха!
Она всегда была такой. Избавившись от нее, он совершил самое благоразумное дело своей жизни.
От отдаленно тянувшего на пристойность оркестра, вытягивающего развеселую джигу, их до какой-то степени спасали шумопоглощающие свойства кустов. Там, уровнем ниже, танцевали парами. Смеялись. Ее рук дело. В Вэлхэле она круче развернулась, здесь, наверное, еще не успела — но почерк ее. С кем она здесь?
Видимо, кто-нибудь из правительства. Ходили слухи, что она начала баловаться политикой.
— Совпадение? — мурлыкала она.