Налепив свой присосок на стекло, Док обвел контур алмазом, после чего легонько надавил и бесшумно спрыгнул вовнутрь. Уже через минуту в амбразуру с трудом пропихивал свои телеса Пончо. Он хрюкнул, когда плечи застряли в проеме, и Берни, где-то под ним, не преминул поинтересоваться:
– В чем проблема на сей раз, жиртрест?
Он, конечно, не мог видеть, что творится там, наверху, но вполне мог себе представить.
Когда голова Берни выросла над краем амбразуры, Пончо уставился на него в упор с дьявольской гримасой:
– Ты что-то вякнул, дохляк?
– Ну, будет тебе паясничать! – вздохнул Берни. – Я устал висеть здесь, как летучая мышь! Может, кому это и по кайфу, есть тут среди нас такие бетманы, но только не мне. Посторонись-ка, пузан!
Пончо поднес к носу Берни могучий, поросший рыжей щетиной кулак.
– Чуток подпихнуть-и ты споешь нам лебединую песню без крылышек.
– Нет времени на пустой треп, – вмешался Док Калибан, и Пончо, нехотя посторонившись, позволил Берни забраться внутрь. Док попытал счастья с дверью, но та даже не шелохнулась. Тогда он, держа наизготовку автомат, установленный на газовый режим, стал осторожно спускаться по узенькой винтовой лестнице. Следом двинулись по одному Пончо и Берни-оба с таким же оружием.
Они совершили полных три витка спирали, прежде чем выбрались на очередную площадку. Здесь тоже оказалась дверь, распахнувшаяся на сей раз легко и без скрипа. За нею-три ступени вниз-открылось просторное помещение с ложем под балдахином в дальнем конце и прочей массивной мебелью мореного дуба по углам. Множество гобеленов украшали стены дикого камня. С голых участков на незваных гостей слепо таращились головы животных, целая галерея охотничьих трофеев: лось, слон, носорог, африканский буйвол, американский бизон, волк, лев, тигр, леопард, ягуар, медведь. Все экземпляры один к одному, как на подбор, но ничего экстраординарного. Такие трофеи можно отыскать в бильярдной любого толстосума, охочего до подобных кровавых развлечений.
Лишь на столе в углу, возле огромного камина в западной стене, громоздилась туша животного, с которым Док в жизни еще не сталкивался и знал только по рисункам, сделанным со слов очевидцев, или же по весьма сомнительным фотоснимкам.
– Tatzelvurm – констатировал он.
Схожая с ящером рептилия достигала добрых пяти с половиной футов, не считая змеевидного хвоста. Кожа, густокоричневая на спине, ближе к брюху заметно светлела. Из массивного округлого туловища едва проступало тупое хищное рыло, по бокам торчали четыре удивительно хрупкие для такой туши лапки. Круглые буркалы чучела полыхали ядовито-зеленым, точно живые.
– Что еще за Tatzelvurm такой? – буркнул Пончо.
Стоя рядом с чудищем, он, если позабыть на миг про одежду, составлял в паре с ним прекрасную палеонтологическую композицию: неандерталец после удачной охоты на ящера.
– Рептилия, которая, если верить слухам, до сих пор обитает в Альпах, – пояснил Док. – Накопились сотни свидетельств, достаточно близко совпадающие в деталях, чтобы оставались какие-то серьезные сомнения в ее реальном существовании. Гигантская разновидность саламандры. Самый солидный экземпляр из встречавшихся до сих пор-три фута. Тот, что перед нами, куда крупнее. Интересно, где это Ивольди сподобился разжиться такой экзотикой? И когда именно?
Слой пыли, покрывающий мебель и все экспонаты, указывал, что комнатой давно не пользовались. И ничего связанного с целью их визита здесь также не наблюдалось.
Калибан все же обошел помещение по периметру в поисках тайных входов или сигнальных датчиков. Спустя минуту троица уже вновь спускалась по винтовой лестнице. Со следующей площадки открывался коридор, ведущий к северной части замка, с тремя дверьми вдоль левой стены и одной в торце.