О, существует, и даже сделалась гораздо лучше, нежели была! Но не хотите ли вы воспользоваться моим гостеприимством? Я буду счастлив принять у себя милую матушку и красавицу-сестру!
– Мы не стесним тебя? Для молодого человека, привыкшего к холостой жизни… – начала Анжелика.
– К холостой жизни?! Матушка, вы, я вижу, совершенно не осведомлены о парижских новостях. Я женат. Уже три месяца. И угадайте, на ком? – Румяное лицо Флоримона осветилось улыбкой довольства.
– На ком? – с детским любопытством спросила Онорина, опередив графиню-мать.
– Моя супруга – урожденная мадемуазель Мари-Сесиль де Кагор! – В голосе молодого аристократа слышалась гордость.
Онорина смотрела с наивностью, громкое имя, произнесенное братом, ничего ей не сказало. Но Анжелика взглянула на сына с невольным почтением. Она уже гордилась этим здоровым, крепким и явно преуспевающим человеком, своим первенцем…
– Моя супруга будет счастлива познакомиться со своей свекровью и очаровательной золовкой!.. – Распахнув полы кафтана, Флоримон вынул из жилетного кармана миниатюрную записную книжку, вырвал листок и черкнул несколько строк золотым карандашиком. Затем передал записку матери: – Вот, передайте это моей жене. – Отдав записку матери в протянутую ладонь, Флоримон кликнул одного из трактирных слуг: Поезжай, любезный, на площадь Конкорд и передай весточку графине… – Флоримон вырвал еще один листок из своей записной книжечки… Слуга, уже получивший предварительное вознаграждение, побежал седлать лошадь… Граф же снова обернулся к матери: – Этот малый опередит вас, поезжайте не спеша. К вашему приезду Мари-Сесиль распорядится обо всем…
– А куда спешите вы, братец? – наивно спросила Онорина.
Брат одарил ее улыбкой, широкой и белозубой:
– Сегодня в салоне мадам де Ментенон господин Расин читает новую пьесу. Я приглашен, это честь. И не дай Господь опоздать! Его Величество не простит!.. – Флоримон простился с матерью и сестрой. Вскоре щегольской экипаж скрылся из вида.
– Поедем и мы, – приказала своим спутникам Анжелика. Северина Берн поторопилась взойти в карету. Онорина послушно последовала за ней. Но сама Анжелика задержалась и вошла в трактир. Онорина прильнула к окошку кареты. Графиня вскоре возвратилась и села подле дочери, обронив:
– Этот бедняга, который, в сущности, спас всех нас, он не пострадал серьезно… – И она приказала кучеру ехать.
Спустя недолгое время колеса уже стучали по мостовой.
– Матушка, я боюсь! – призналась Онорина. – Мне кажется, супруга братца – весьма знатная особа…
– Ты не обманываешься. Новая графиня де Пейрак – незаконная дочь Его Величества! Де Кагор! Ты и представить себе не можешь, какое приданое досталось Флоримону!
– Матушка! – Онорина коснулась рукава платья матери. – Лучше остановимся в гостинице!..
– Глупости! – Анжелика тряхнула пышноволосой головой и пригладила волосы. – Быть законным сыном графа де Пейрака не менее почетно, чем явиться на свет незаконной дочерью Людовика де Бурбона!..
Онорина понурилась.
– Простите меня, графиня, за это вмешательство, но… не напрасно ли вы говорите девочке…
– Нет, не напрасно! – отвечала Анжелика с резкостью. – Мы не в пуританской Новой Англии, мы в Париже! Я предпочитаю, чтобы моя дочь узнавала щекотливые подробности от меня, а не от придворных злонамеренных сплетниц!..
Онорина вдруг вскинула голову. Щеки ее раскраснелись почти горячечно.
– Я знаю, – сказала она, отчетливо произнося каждое слово. – Я знаю, что у меня никогда не было отца! Я не графиня де Пейрак! Я знаю о своем происхождении все! Я – дитя насилия. Изнасиловавшие мою мать мародеры… один из них – мой отец! В моих жилах его кровь, в моем лице, в моей натуре – его черты!..
Северина печально покачивала головой в темном чепце, отороченном узким кружевом.