Присев на упавшее дерево, Элизабет попыталась взять себя в руки. Вероятно, это объяснялось тем, что ей просто не хватало сил из-за голода и тяжелых испытаний предыдущего дня, измотавших ее до предела. Подумав об отдыхе, она тут же закрыла глаза и поняла, что не сможет продолжить путь, если не поспит.
В изнеможении Элизабет опустилась на землю рядом с деревом, не обращая внимания на копошившихся на стволе мелких насекомых: ей уже не раз приходилось ночевать в лесу. Перевернувшись на спину, Элизабет предприняла попытку зарыться в опавшую листву, но моментально провалилась в глубокий сон.
Проснулась она от сильного толчка в бок. Высокий, хорошо сложенный бродяга с выбитым передним зубом ухмылялся, склонившись над ней. За ним стояли два других, таких же грязных и дурно пахнущих.
— Говорил же тебе, что жива, — произнес первый, схватив Элизабет за руку и резким движением поставив ее на ноги.
— Хорошенькая, — произнес другой, положив руку на плечо девушки.
Элизабет рванулась в сторону, под рукой бродяги платье порвалось, обнажив плечо девушки.
— Чур, я первый! — открыв рот от изумления, проревел третий бродяга.
— Настоящая леди, — вымолвил самый здоровый из них, схватив Элизабет за плечо.
— Мое имя — Элизабет Чатворт, и, если вы хоть чем-то обидите меня, граф Бейхам отрубит вам головы.
— Уж не тот ли граф, который вышвырнул меня с моей фермы? — произнес один из бродяг. — Из-за него моя жена и дочь окоченели зимой от холода и умерли.
Когда он взглянул на Элизабет, выражение его лица стало таким жутким, что она была бы рада убежать.
Здоровый бродяга ухватил Элизабет за горло:
— Мне нравится, когда женщины умоляют меня.
— Это нравится многим мужчинам, — холодно отозвалась она, глядя в его удивленно моргающие глаза.
— Она вдобавок еще и подлюга, Билл, — сказал один из бродяг. — Отдай мне ее первому.
Неожиданно он изменился в лице, издал странный звук, похожий на бульканье, и упал прямо на Элизабет. Увернувшись от его падающего тела, она краем глаза увидела торчащую из его спины стрелу, и, пока бродяги, раскрыв рты, смотрели на своего мертвого приятеля, Элизабет, задрав юбку, перепрыгнула через бревно.
Из-за деревьев появился Майлс и поймал Элизабет за руку. Когда она увидела выражение его лица, у нее перехватило дыхание: оно было искажено от гнева, рот плотно сжат, глаза потемнели, брови насуплены, а ноздри раздувались.
— Оставайся здесь, — приказал он.
В замешательстве Элизабет подчинилась его приказу, но ненадолго. Только сейчас она поняла, почему еще в неполные восемнадцать лет Майлс Монтгомери добился славы на полях сражений. Бродяги, против которых он выступил, были отнюдь не безоружны. Один из них, раскрутив над головой железный шар с шипами, умело запустил его, целясь Майлсу в голову. Увернувшись от снаряда, Майлс мгновенно вонзил свое копье в бродягу. Лишь несколько секунд потребовалось ему, чтобы уничтожить обоих противников, но пульс его при этом не изменился. Казалось просто невероятным, что этот хладнокровный убийца еще вчера мыл ей голову так аккуратно и ловко, что даже не дернул ни единого волоска.
Не теряя больше времени на размышления о сложности и противоречивости характера своего недруга, Элизабет пустилась бежать с поля боя. Зная, что Майлс все равно догонит ее, она надеялась его обхитрить. Ухватившись за первую же низко расположенную ветку, она быстро вскарабкалась на дерево.
Через некоторое время прямо под ней появился Майлс. Его бархатный дуплет был забрызган кровью, обнаженный меч был также в крови. Как затравленный зверь, он вертел головой по сторонам, затем замер и прислушался. Элизабет затаила дыхание. Через минуту Майлс неожиданно развернулся на каблуках, и, запрокинув голову, посмотрел на нее.