Море было ярко-синим, но на горизонте оно превращалось в изумрудно-зеленое.
Девушки в пансионе часто упоминали в разговоре Лазурный берег, но сами они всегда останавливались в Ницце или Каннах.
И в Монте-Карло никто из них не бывал, хотя об этом городе тоже говорилось нередко, и, как правило, с испуганным восхищением.
«А вот я здесь», — подумала Салена.
На мгновение ей захотелось вернуться в школу, чтобы в следующем семестре рассказать подругам о своих приключениях.
— О чем вы задумались? — спросил Салену глубокий голос.
Она повернулась к князю; глаза у нее сияли.
— Здесь так красиво! Я читала об этих местах и даже немного знаю об их истории, но даже не представляла, что они настолько очаровательны.
Князь улыбнулся.
— Я чувствовал то же самое, когда впервые приехал сюда, — сказал он. — Но моя страна не менее прекрасна.
— Я об этом наслышана, — ответила девушка.
Она была наслышана и о жестокости и страданиях, царящих в России, но решила, что говорить об этом не стоит.
Вместо этого она хотела расспросить князя о царском дворе и о петербургских дворцах, но лорд Карденхэм неожиданно сказал:
— Сними эту ужасную шляпку, Салена. Я хочу, чтобы его высочество взглянул на твои волосы.
Салена посмотрела на него с удивлением, но, привыкшая слушаться отца, сняла шляпку, с беспокойством подумав, что после долгой поездки ее волосы наверняка выглядят грязными.
В дороге Салена убрала волосы под шляпку. Теперь, освобожденные, они волной хлынули ей на плечи, а одна прядка упала на лоб, заблестев в луче солнца.
— Никто лучше тебя, Серж, не разбирается в женщинах, — сказал лорд Карденхэм. — Я хочу, чтобы ты посоветовал, как и в какие цвета должна одеваться Салена.
— Только один человек в Монте-Карло может об этом судить, — ответил князь, — и это — Иветт. Она в своем роде художник и никогда не допустит безвкусицы, как другие портнихи.
— Да-да, Серж, я весь внимание, — сказал лорд Карденхэм. — Продолжай, прошу тебя. Мне представляется, что и ты в своем роде художник — хотя, быть может, эта черта вообще свойственна русскому темпераменту.
— Одежда красивой женщины должна стать частью ее сущности и характера, — сказал князь. — И никогда, запомни это, Берти, никогда женщина не должна превращаться в «раму для сушки белья».
— Я понимаю, — ответил лорд Карденхэм. — Но понимаю также, что не смогу заплатить Иветт — как не могу позволить себе морскую прогулку.
Он говорил без тени смущения, а вот Салена почувствовала, как краснеет.
Она отлично понимала, зачем отец привлек к ней внимание, и ей отчаянно захотелось убежать, спрятаться и не слушать, как он в непринужденной манере подводит разговор к нужной ему теме.
Князь тоже понял, к чему клонит лорд Карденхэм, и с долей насмешки сказал:
— Такая красавица, как твоя дочь, достойна самого лучшего!
— Ты действительно так считаешь? — прямо спросил лорд Карденхэм.
— Разумеется, — ответил князь. — Пошлите слугу в Монте-Карло, пусть скажет Иветт, что чем скорее она будет здесь, тем лучше. Не сомневаюсь, что она найдет дорогу даже с закрытыми глазами.
— Весьма признателен, — сказал лорд Карденхэм. — И знаю, что Салена тоже тебе благодарна. Ты должна поблагодарить князя за столь щедрый подарок, моя дорогая.
— Спасибо… Огромное вам… спасибо… — послушно проговорила Салена.
В то же время она была так смущена, что даже не могла заставить себя посмотреть князю в глаза, а на ее щеках полыхал румянец.
Как унизительно, думала она, что отец вынужден просить кого-то заплатить за ее наряды.
Конечно,/князь вполне мог позволить себе такие затраты, но Салена не сомневалась, что, узнай об этом, ее мать была бы потрясена, а настоятельница просто пришла бы в ужас.