Она хлопотала на кухне, напевая, порхая от стола к плите, и все у нее получалось как бы само собой. Мясо покрылось румяной корочкой, оставаясь внутри мягким и сочным; пироги подошли и отлично испеклись; грибной соус благоухал на всю квартиру; грушевый компот остывал на подоконнике.
Расставшись с мужем, она захотела начать все сначала, полностью изменить свою жизнь. Из прошлого Ева оставила только любовь к домашнему хозяйству и свою профессию — преподавание испанского языка. Остальное она решила безжалостно истребить в себе, начиная с внешности. Первой жертвой «террора» стала ее роскошная пшеничная коса, которая раньше составляла едва ли не главную Евину гордость. В парикмахерской, куда Ева пришла обрезать косу, ее долго отговаривали, убеждали не губить редкую красоту и «сохранить индивидуальность». Рязанцева была непреклонна.
— Мои прежние убеждения, вкусы, манеры и наклонности принесли мне много вреда, — заявила она. — Я хочу покончить с этим.
Выйдя из парикмахерской, она с облегчением вздохнула, как будто сбросила некое тяжкое бремя. Пышные, чуть вьющиеся волосы свободно рассыпались по плечам, сразу превратив Еву из печальной «прекрасной дамы» в легкомысленную, весьма привлекательную круглолицую особу. Госпожа Рязанцева посмотрела на свое отражение в витрине супермаркета и пришла в восторг. Прежняя Ева — мечтательная, романтическая и доверчивая, «идеальная жена» и обманутая любовница — перестала существовать. Ее сменила…
А вот с этим оказалось сложнее. Получалось, что отречься от прошлого намного проще, чем создать новый, принципиально иной образ.
Ева пришла домой, разделась и робко приблизилась к зеркалу. Оттуда на нее смотрела тридцатилетняя женщина, умудренная опытом, утомленная жизнью, разочарованная в любви, грешная, незнакомая… Модная прическа придавала ей некий неуловимый шарм двойственности — кокетливые локоны обрамляли растерянно-серьезное лицо. Ева точно знала, какой она быть не желает. Нокемона собирается стать?
— Я буду ваять тебя заново, — сказала Ева своему отражению в зеркале. — Как Пигмалион ваял Галатею. Я создам тебя, как Леонардо да Винчи создал Мону Лизу, заставив весь мир разгадывать тайну ее улыбки. Излишняя простота женщинам вредна, она их портит, как чрезмерно яркий свет — произведение искусства. Рембрандтовский полумрак, полутени, тициановское золото… вот то, что нужно. Раздетая натурщица, выставленная на всеобщее обозрение, вместе с загадочностью теряет половину своего обаяния.
И Ева принялась за осуществление задуманного. Поскольку внутренние метаморфозы гораздо менее заметны, она взялась за внешние. Коса была отрезана, и теперь следовало заняться фигурой.
— Похудеть! — решила Ева. — По какой-нибудь экзотической методике! Вульгарная диета, шейпинг и тренажерный зал не для меня. Это будет противоречить моему новому имиджу.
На ловца, как известно, и зверь бежит. Секретарша из российско-испанской фирмы, которая брала у Евы уроки языка, посоветовала обратиться в восточный салон «Лотос», расположенный недалеко от метро «Ясенево». Добираться далековато, но зато экзотики хоть отбавляй.
Ева после выяснения обстоятельств гибели Матвеева, бывшего любовника, и той роли, которую играл во всей этой грязной истории ее муж, Олег Рязанцев, сразу ушла из дома. [1] Квартиру, вещи, тряпки — все бросила, не задумываясь, одержимая одним стремлением — прочь из-под одной крыши с супругом. Сначала рухнула «идеальная семья», а потом приказала долго жить «идеальная любовь». Последствия таких потрясений не могли не сказаться. Тонкая, нежная натура Евы давала трещину за трещиной, пока не оказалась у опасной черты. Выручил Еву господин Смирнов, частный сыщик, с которым ее свела судьба при расследовании убийства Матвеева.