Итак, имя моего добродушного, но странного, незнакомца было Лесаж. Теперь мне предстояло узнать только одно и притом самое интересное, именно, что он спрятал в камин. Прислушавшись несколько минут к звукам, доходившим извне и убедившись, что не было слышно ничего кроме рева бури, я стал на край решетки, как это делал он, и перескочил через нее. Блеск пламени скоро указал мне тот предмет, о котором я так долго думал. В углублении, образовавшемся впоследствие падения одного из кирпичей, лежал маленький сверток. Несомненно, это был именно тот предмет, который мой новый приятель поспешил спрятать, встревоженный приближением постороннего человека. Я взял его и поднес к огню. Это был сверток, завернутый в маленький, четырехугольный кусок желтой блестящей материи, перевязанный кругом белой тесьмой. Когда я развязал его, в нем оказалась целая пачка писем и одна, совершенно особенно сложенная бумага. У меня захватило дыхание, когда я прочел адреса. Первое письмо было на имя гражданина Талейрана, остальные, написанные республиканским стилем, были аддресованы гражданам Фуше, Сольт, Мак Дональд, Бертье и так, постепенно, я прочел целый лист знаменитых имен военных и дипломатических деятелей, столпов нового правления. Что-же мог иметь общего этот мнимый купец с такими высокими личностями? Несомненно разгадка кроется в другой бемаге. Я сложил письма на место и развернул бумагу, которая сейчас-же убедила меня, что соляное болото было для меня более безопасным убежищем, чем это проклятое логовище!
Мои глаза сразу наткнулись на следующие слова:
«Товарищи, сограждане Франции! События дня указывают, что тиран, даже окруженный своими войсками, не может избегнуть мести возмущенного и раздраженного народа! Комитет Трех, временно действующий за республику, приговорил Бонапарта к той-же участи, которая постигла Людовика Капета. В отместку за 19-е Брюмера…
Едва я успел дочитать до указанного места, как вдруг почувствовал, что меня кто-то схватил за ноги; бумага выскользнула из моих рук. Чьи-то железные пальцы плотно обвились вокруг моих ног, и при свете угольев я увидел две руки; несмотря на охвативший меня ужас, я заметил, что руки эти были покрыты густыми, черными волосами и поражали своей величиной. — Так, мой друг, — послышался надо мной чей-то голос, — на этот раз, наконец, нас вполне довольно, чтобы задержать нас!
4. НОЧНЫЕ ПОСЕТИТЕЛИ
Я недолго предавался размышлениям о своем опасном положении: точно схваченную с насеста птицу, меня приподняли за ноги и со всего размаху выбросили в комнату, при этом спиной я ударился о каменный пол с такой силой, что мне казалось, я перестал дышать.
— Не убивай его, Туссак, — сказал чей-то мягкий голос, — надо скачала удостовериться, кто он.
Я чувствовал страшное давление больших пальцев на мой подбородок, так как остальные пальцы железным кольцом сдавили мою гортань: давлением пальцев этот Туссак отогнул мне вверх голову, насколько это было возможно, не ломая шеи.
— Еще четверть дюйма, и я сломал бы ему шею, — сказал тот-же громовой голос, — верьте моему долговременному опыту.
— Не делай этого, Туссак, не делай, — повторил чей-то мягкий голос, — я уже был однажды свидетелем подобной расправы и это ужасное зрелище долго стояло у меня перед глазами!
Моя шея была так повернута, что я не мог видеть тех, от кого зависела моя участь, я мог только лежа слушать их.
— Однако-же приходится считаться с фактами, мой милый Карл! Этот молодец проник во все наши тайны, наша жизнь зависит от него! По голосу у узнал в говорившем Лесажа.
— Мы должны лишить его возможности вредить нам! Отпусти его, Туссак, все равно он не может выбраться отсюда.