В следующий миг я поспешно, но не теряя достоинства, сплюнул на салфетку, прошагал на
кухню, тщательно прополоскал пылающую пасть, вернулся в столовую и принялся жевать соленый укроп. Когда пожар во рту унялся, я снова потянулся к
банке и принюхался.
– Забавно, – хмыкнул я.
Вулф угрожающе рыкнул.
– В том смысле, – поспешно исправился я, – что я ни черта не понимаю. – Как мог какой то злоумышленник покуситься на вас? Я купил эту банку в
«Брегеле», сам принес домой, собственноручно вскрыл и, готов поклясться, что крышка не была повреждена. А за вашу безобразную выходку я вас не
виню, хотя и оказался на линии огня. Если Тингли раздобыл какие то экзотические специи, чтобы попытаться с их помощью разжечь угасающий аппетит
американцев…
– Хватит, Арчи. – Вулф отставил пустой стакан в сторону. Мне еще никогда не приходилось слышать, чтобы он говорил столь угрожающим тоном. – Меня
вовсе не удивляет, что ты не в состоянии по достоинству оценить это отвратительное происшествие. Я бы еще мог простить, если бы какой нибудь
загнанный в угол или мстительный враг попытался меня пристрелить, но такое я никому не спущу. – Он снова рыкнул. – Еда! Моя еда. Ты же знаешь,
как я отношусь к пище. – Он погрозил банке пальцем, голос задрожал от гнева: – Тот, кто это сотворил, горько пожалеет о содеянном.
Поскольку развивать эту мысль Вулф не стал, я сосредоточился на бобах с соленьями, запивая их молоком. Вулф расправился с сыром и покинул
столовую, прихватив с собой последнюю уцелевшую бутылочку пива. Я не торопясь доел, вымыл на кухне посуду и вернулся в кабинет. Вулф угнездился
в своем чудовищном кресле и сидел, откинувшись на спинку, с закрытыми глазами; судя по изгибу губ, пиво, водопадом низвергавшееся в его утробу,
не смыло ни кусочка распиравшего его гнева. Не открывая глаз, Вулф буркнул:
– Где банка?
– Здесь. – Я услужливо поставил ее на его стол.
– Позвони мистеру Уипплу в лабораторию.
Я уселся за свой стол, отыскал в справочнике нужный номер и набрал его. Когда я сообщил, что Уиппла подозвали, Вулф выпрямился, потянулся к
собственному аппарату и снял трубку.
– Мистер Уиппл?.. Говорит Ниро Вулф. Добрый день, сэр. Вы можете прямо сейчас провести для меня один анализ?.. Не знаю. Речь идет о стеклянной
банке, содержимое которой я, посчитав съедобным, имел глупость попробовать… Понятия не имею. Мистер Гудвин немедленно доставит ее к вам.
Я был рад радешенек под любым предлогом улизнуть хоть на час из этого притона уныния и тоски, но мне помешали. В дверь позвонили, и, в
отсутствие выбывшего из строя Фрица, открывать пришлось мне.
Когда я настежь распахнул дверь, глазам моим представилось нечто совершенно очаровательное. Пусть не сногсшибательное – я даже не скажу, что у
меня перехватило дух или пробежали мурашки по коже, – но при первом же взгляде на это создание мне стало ясно, как глупо почитать весь мир
обителью скорби только из за того, что Фриц подхватил грипп. Ямочки на щеках и зеленовато желтые глаза, примерно такого же оттенка, как стены в
моей ванной наверху. Глаза казались встревоженными.
– Привет, – жизнерадостно провозгласил я.
– Мистер Ниро Вулф? – проворковал приятный голосок с провинциальным акцентом. – Меня зовут Эми Данкен.
Я сразу понял, что дело безнадежно. Когда Вулф мечется между черной хандрой и звериной яростью, а наш банковский счет вознесся до небес, то одно
лишь мое упоминание о приходе прелестного существа по имени Эми Данкен, которое хочет видеть его, неважно по какому делу, вызвало бы приступ
неукротимой злобы.