– Словом, он жуткий упрямец. Он даже подозревает меня в истории с хинином на том лишь основании… Без малейших оснований!
– Вы хотите сказать, – возмущенно спросил Вулф, – что этот негодяй, зная, что его проклятые лакомства напичканы хинином, продолжает торговать
ими?
– Нет, – покачала головой Эми. – Он вовсе не негодяй. Дело совсем в другом. Про хинин они узнали всего несколько недель назад. Посыпались
жалобы, и со всей страны начали возвращать тысячи банок паштета. Дядя отдал их на анализ и выяснил, что во многих содержится хинин. Впрочем,
испорчена лишь малая часть всей продукции – дело у дяди поставлено на широкую ногу. Он пытался провести расследование, и мисс Йейтс – она
отвечает за производство – приняла все меры предосторожности, однако в некоторых последних партиях опять нашли хинин.
– Где расположена фабрика?
– Недалеко отсюда. На Западной Двадцать шестой улице, возле реки.
– Вы там работаете?
– Нет, но работала раньше, когда впервые приехала в Нью Йорк. А потом… уволилась.
– Вам известно, что дало расследование?
– Ничего. Почти ничего. Мой дядя подозревает – он, по моему, всех подозревает – даже своего сына Филипа, приемного сына. И меня! Ничего нелепее
не придумаешь! Но больше всех он подозревает другого человека – вице президента «П энд Б», «Провиженс энд Беверидж Корпорейшн». Компания
«Лакомства от Тингли» известна с незапамятных времен – мой прадедушка основал ее семьдесят лет назад, – «П энд Б» пыталась ее выкупить, но дядя
продавать отказался.
Он считает, что конкуренты подкупили кого то из персонала фабрики и будут теперь шантажировать его, вынуждая продать компанию. Дядя думает, что
мистер… что виноват тот самый вице президент, о котором я говорила.
– Мистер?..
– Мистер Клифф. Леонард Клифф.
Голос ее едва заметно дрогнул, и я оторвал глаза от блокнота, чтобы посмотреть, что случилось.
Вулф спросил:
– Вы знакомы с мистером Клиффом?
– О да, – она снова заерзала в кресле. – То есть я хочу сказать… Словом, я его секретарша.
– Вот как? – Вулф закрыл глаза, потом наполовину приоткрыл их. – Значит, оставив работу у своего дяди, вы переметнулись во вражеский стан?
Эми вспыхнула.
– Нет, конечно! – с негодованием воскликнула она. – Вы говорите точь в точь, как мой дядя! Должна же я где то работать! Я родилась и выросла в
Небраске. Три года назад, когда умерла мама, я перебралась в Нью Йорк и начала работать в конторе у своего дяди. Это продолжалось два года, а
потом… работать стало неприятно, и мне даже трудно сказать, уволилась ли я сама или он меня уволил. Я нанялась в «П энд Б» стенографисткой, а
шесть недель назад получила повышение, и вот теперь я секретарша мистера Клиффа. Если вам интересно знать, по какой причине мне стало неприятно
работать у дяди…
– Неинтересно. Если это только не имеет отношения к хинину.
– Не имеет. Совершенно никакого.
– И тем не менее вас эта история достаточно взбудоражила, чтобы вы пришли ко мне. Почему?
– Потому что мой дядя слишком… – Она умолкла, прикусив губу. – Вы не представляете, какой он. Он пишет письма моему отцу, сочиняя про меня какие
то дикие небылицы, так что мой отец в ответ уже грозится приехать в Нью Йорк – жуткая глупость! Не подкладывала я никакого хинина в этот
дурацкий паштет! Возможно, я и предубеждена, но я точно знаю, что никакие их расследования ни к чему не приведут, но остановит их только
вмешательство профессионала.