Я сказал, что он смог бы убедить ее раскрыть свою тайну,
назвать имя и рассказать о случившихся с нею неприятностях. В этом случае полученный нами от нее гонорар окупил бы, может быть, мое годовое
жалованье. Послышалось снова неопределенное хмыканье.
Мне ничего не оставалось, как сдаться.
- О'кей, - сказал я. - Ну что ж, ей в таком случае придется искать убежища где-нибудь в другом месте. Может быть, в восточном Гарлеме
удастся найти что-нибудь подходящее. Но там слишком много разного сброда. Не стоило бы ей давать такого совета.
- Убежища? - переспросил Вулф.
- Да, при этом я совершенно случайно упомянул, что у нас будут подавать за обедом. Ее это очень устроило, и она твердо решила, что
останется у нас. Ваш отказ ее конечно же очень огорчит. - Я пожал плечами, покачал головой и продолжил:
- Ну что ж, ладно, ничего не поделаешь. Как-никак, а она ведь может быть и убийцей. Что с того, что мы выставим ее из нашего дома перед
самым обедом? Что с того, что я уговорил ее на соленую треску, которую обещал к обеду, а теперь вынужден выгнать голодной? Кто я такой, чтобы
мог поступать по своему усмотрению?
Я поднялся со стула, подошел к столу и взял с него семь пятидесятидолларовых банкнотов.
- Это, - с сожалением заметил я, - возвращает нас к исходному моменту. Поскольку деньги будут ей возвращены, мне теперь ничего не удастся
добавить к банковскому счету. Так что положение с моим чеком снова становится точно таким же, каким было в прошлую пятницу, а потому выбора у
меня нет.
Я решительно шагнул к своему столу, чтобы взять чек, который он только что подписал, поднял его за середину верхнего краешка большим и
указательным пальцами и...
- Арчи! - громовым голосом проревел Вулф. - Не смей! Я не разрешаю тебе делать это!
Но я все еще не знал, каково будет его решение насчет нашей постоялицы. Все висело в воздухе. Но так как Вулфу была ненавистна мысль, что
кто-то уйдет из его дома голодным, так как он, видимо, во что бы то ни стало захотел развеять свои сомнения относительно несъедобности соленой
трески и так как существовала угроза уничтожения мною второго чека, он вовремя спохватился. Наша посетительница не была выдворена из дома до
обеда.
Поднос, уже приготовленный для отправки в Южную комнату, был обследован лично Вулфом, прежде чем Фриц отнес его наверх. Но это было все.
Ничего более определенного не было сказано. Вопрос о незнакомке полностью игнорировался Вулфом и пока остался открытым.
Мы с патроном, как обычно, пообедали в столовой.
Когда с кофе было покончено, я последовал за Вулфом обратно в кабинет и тут же твердо решил, что первым вопросом повестки дня будет мисс
или миссис Икс. Но он даже и не заикнулся об этом. После, как обычно у нас принято, плотной еды у Вулфа всегда оставалось четыре-пять минут для
того, чтобы с удобствами разместиться в своем кресле. Завершив этот труд, он, как будто меня и не было в кабинете, взял книгу, открыл ее и
принялся за чтение.
Мне, конечно, не на что было жаловаться, так как я прекрасно понимал, что первый шаг должен был сделать он. А женщина все еще гостила в
нашем доме, наверху, запертая, хотя и накормленная, и теперь все целиком и полностью зависело только от Вулфа. Он мог просто промолчать и тем
самым позволить ей остаться, что было крайне маловероятным.