Я сказал, что она была чем-то обеспокоена и просила меня устроить ей встречу с Вулфом, но не пожелала изложить суть проблемы.
Когда я закончил, Кремер задал мне несколько вопросов, в том числе следующего содержания:
— Выходит, вы вообще не видели Хеллера?
— Не-а.
Он хмыкнул.
— Послушайте, Гудвин, мне прекрасно известно о вашей страсти повсюду совать свой нос. В комнате, куда вы вошли, было три двери. Неужели вы не попытались открыть ни одной из них?
— Не-а.
— Одна из дверей вела в чулан, где в три часа пополудни приятель Хеллера и нашел его тело. Медицинская экспертиза показала, что сосиска и оладьи, которыми Хеллер позавтракал в девять тридцать, к моменту смерти пробыли в его желудке не более часа. Таким образом, когда вы вошли в кабинет, труп уже наверняка находился в чулане. И такой проныра, как вы, пытается убедить меня, что не открывал никаких дверей и не видел никаких мертвецов?
— Ага. Вы уж извините меня. В следующий раз я обязательно открою все до единой.
— Но ведь Хеллера убили из пистолета. Вы что, совсем не почувствовали запаха?
— Нет. Кондиционер работал на полную.
— И вы не открыли ни один из ящиков стола?
— Каюсь, не открыл.
— А вот мы открыли, — Кремер полез рукой в нагрудный карман, — и в одном из них нашли этот конверт. Он был заклеен. Вместо адреса на нем рукой Хеллера было написано: «Мистеру Ниро Вулфу», а внутри лежали пять стодолларовых купюр.
— Увы, я этого не заметил, — сказал я с грустью.
Вулф пошевелился.
— Вы, конечно, уже сняли с него отпечатки пальцев?
— Разумеется.
— В таком случае, разрешите-ка мне на него взглянуть.
Вулф протянул руку. Кремер секунду поколебался, но все же кинул конверт через стол, и Вулф ловко поймал его. Он вынул из конверта банкноты — новенькие, хрустящие — пересчитал их и заглянул внутрь.
— Конверт был запечатан, — сухо заметил он, — на нем стояло мое имя, и вы его все-таки вскрыли?
— Да, — Кремер наклонился вперед и протянул руку. — Верните конверт.
Это прозвучало не как просьба, а как приказ, и реакция Вулфа была мгновенной. Поразмыслив, он бы, конечно, вспомнил, что не имеет на эти деньги никакого права, ибо даже не попытался их заработать, но тон Кремера подействовал на него, как красная тряпка на быка. Вулф вложил купюры обратно в конверт и засунул его в карман.
— Это принадлежит мне, — заявил он.
— Это вещественное доказательство, — рявкнул Кремер. — Попрошу вернуть.
Вулф покачал головой.
— Доказательство чего? Вам следовало бы знать закон, стражем которого вы являетесь. — Он постучал пальцем по карману. — Конверт — моя собственность. Сперва докажите, что он или я сам связаны с преступлением.
Кремер нечеловеческим усилием удерживал себя в руках.
— Жаль, что я раньше не вспомнил о вашем вероломстве, — сказал он с досадой. — Значит, вы хотите, чтобы я доказал вашу связь с преступлением? Прекрасно. Несчетное количество раз я сидел в этом кресле и слушал, как вы строите догадки. Не стану утверждать, что у вас это плохо получалось. Вы большой мастер по части разного рода гипотез и версий. И вот теперь я решил попробовать заняться этим сам, но прежде приведу несколько фактов. В доме на 37-й улице Хеллер жил на четвертом, а работал на пятом, последнем этаже. Сегодня утром, без пяти десять он вышел из квартиры и поднялся в свой офис. Гудвин утверждает, что вошел туда в 10.29. Таким образом, во время его визита тело уже находилось в чулане. Данный факт не вызывает сомнений, ибо Хеллер был убит между 9.55 и 10.29. Нам не удалось найти никого, кто слышал бы выстрел, что, впрочем, неудивительно, если учесть прекрасную звукоизоляцию комнаты. Мы имели возможность сами в этом убедиться.
Кремер зажмурился и вновь вытаращил глаза — одна из его привычек.