- Слушаю вас, мадам.
Но она ничему не желала верить. Она поднялась, подошла к двери, сунула голову в прихожую, посмотрела по сторонам и только затем, закрыв дверь,
вернулась на свое место.
- Вы знаете, что Пита убили?
- Да.
- Когда мне сказали, я выбежала на улицу, и там он лежал... Без сознания, но еще живой... Мне позволили поехать вместе с ним с машине "скорой
помощи". Вот тогда он и сказал мне...
Она умолкла. Я испугался, что она разрыдается, но женщина, посидев с полминуты в оцепенении, переборола себя и смогла продолжать.
- Он открыл глаза, увидев меня, и я наклонилась к нему поближе. Он сказал... Я, пожалуй, повторю вам, что он сказал...
"Передай Ниро Вулфу, - сказал он, - что со мной таки рассчитались...
Никому не говори этого, кроме мистера Вулфа. И отдай ему мои деньги из жестянки".
Она умолкла и снова оцепенела. Минуту спустя Вулф не выдержал:
- Я вас слушаю, миссис Дроссос.
Она открыла видавшую лучшие времена кожаную сумочку, покопалась в ней, достала небольшой бумажный сверток и встала, чтобы положить его на стол
перед Вулфом.
- Здесь четыре доллара и тридцать центов. - Она продолжала стоять. - Пит заработал их сам и хранил в табакерке. Он велел отдать эти деньги вам и
больше ничего не сказал... Потерял сознание и умер... Ему так и не сумели помочь в больнице. Я вернулась домой, чтобы забрать деньги и отнести
вам.
Теперь я могу уйти. - Она повернулась, шагнула к двери, потом остановилась и обернулась к Вулфу:
- Вы поняли, что я вам сказала?
- Да. Понял.
- Я должна еще что-нибудь сделать?
- Нет, ничего. Арчи...
Я уже был возле нее. Выглядела она, правда, уже чуть получше, но я все же поддержал ее под локоть и помог выйти на крыльцо и спуститься на семь
ступенек к тротуару. Она не поблагодарила меня, по-видимому, даже не заметила, в чем я ее, впрочем, не виню.
Когда я вернулся в прихожую, Пэрли уже надевал шляпу.
- Вы не забыли закрыть задвижку? - поинтересовался я.
- Отбирать конфеты у ребенка, этого я еще мог от вас ожидать, - возмущенно напустился он, - но отбирать конфеты у мертвого ребенка... Бог мой!
Он двинулся к двери, но я преградил ему дорогу.
- Послушайте, умник! Если бы мы стали настаивать на том, чтобы она забрала эти деньги, она бы...
Я осекся, заметив его торжествующую ухмылку.
- Наконец-то я тебя поймал! - проквакал он и вышел, отстранив меня.
Я вернулся в кабинет, кусая себе ногти от досады. Не часто Пэрли Стеббинсу удается уязвить меня, но в тот день он вывел меня из равновесия,
затронув мои лучшие чувства.
Естественно, я постарался выместить свою злость на Ниро Вулфе. Я подошел к его столу, взял сверток, развернул и аккуратно разложил содержимое
перед шефом: две долларовые бумажки, четыре четвертака, девять даймов и восемь никелей.
- Совершенно точно, - объявил я. - Четыре доллара и тридцать центов.
Искренние поздравления. После уплаты подоходного налога и за вычетом расходов в размере десяти центов - за вчерашний телефонный звонок Стеббинсу
- у вас останется достаточно для того...
- Заткнись! - Прорычал он. - Завтра же вернешь ей эти деньги.
- Нет. Ни завтра, ни послезавтра, никогда. Вы чертовски хорошо знаете, что это невозможно.
- Внеси их в фонд Красного Креста.
- Несите их сами. - Я был непреклонен. - Она может никогда больше не прийти сюда, но если придет и спросит, что мы сделали с деньгами Пита, у
меня не повернется язык сказать ей, что мы отдали их в Красный Крест, а врать я не хочу.
Он отодвинул деньги на другой конец стола, в мою сторону.
- Ты привел мальчика в дом!
- Это ваш дом, и вы угощали его печеньем.
Мои слова остались без ответа.