Дыхание стало таким судорожным, а руки так затряслись, что, казалось, он вот-вот взорвется изнутри – Вы договорились с отцом о моем возвращении, даже не поставив меня в известность?
– Знаете что, майор… – Хорас встал.
– Я каждый день без колебаний рискую собственной жизнью! – практически прорычал Маркус. – Но вам этого мало. Вы роетесь в моей личной жизни на том основании, что я ваш подчиненный? Но я не ваша собственность!
– Майор Данн! – Уэллингтон встал.
– Можете забрать ваше чертово предписание!..
Уэллингтон рассвирепел:
– Я не из тех, кто будет мириться с неповиновением! Вы будете выполнять наши приказы или же будете наказаны!
– Я охотнее станцую для Наполеона джигу, чем стану игрушкой в ваших руках! – Маркус сорвал с мундира знаки отличия, бросил их на пол и вышел из палатки, зная, что подписал свой смертный приговор. Но ему было все равно.
Глава 2
Весна ,1811 год
Лондон ,Англия
Кэтрин Миллер осторожно переступила порог Андерсен-холла. Она уже тысячи раз входила в этот дверной проем, но не теряла осмотрительности. Ее нога была в куда лучшем состоянии, нежели когда-либо, но Кэтрин постоянно боялась, что в самый неожиданный момент она вновь захромает.
Пришло время ужина – самый подходящий момент для того, чтобы уединиться на веранде. Сумерки сгущались, со всех сторон доносился стрекот сверчков. В воздухе витали запахи прошлогодней листвы, близкой весны и… табачного дыма. Кэтрин догадывалась, что дымящаяся трубка принадлежит доктору, с которым девушка давно уже хотела поговорить наедине. Ее очень беспокоило здоровье директора Данна.
Она подошла к стоящему у перил Майклу Уиннеру, и они вместе стали наблюдать за тем, как невысокая экономка в сером одеянии шествует через двор – от главного здания приюта к своей резиденции. Даже в сумерках можно было увидеть ее белоснежную шапочку и белый передник.
– Мне оы не хотелось оказаться на месте миссис Нейгел, – заметила Кэтрин, миновав деревянное крыльцо.
– Почему вы так говорите? – осведомился доктор Уиннер, посасывая мундштук черной трубки и щурясь, дабы не упустить миссис Нейгел из виду. Доктор был высокий и крепкий. В его глазах читалась доброта, а пухлые губы легко складывались в улыбку. Все то время, которое Кэтрин провела в Андерсен-холле, он заботился о здоровье детей и обслуживающего персонала. Именно он постарался вылечить ее ногу, когда десять лет назад девушка приехала в Андерсен-холл.
– Она должна следить за поведением детей и чистотой в приюте, – пояснила Кэтрин, – при том что на ней еще вся кухня, а в это время человек, – смело продолжила она, – которого она любит больше всех на свете, умирает.
Темные брови доктора взлетели вверх, но его взгляд остался непроницаемым.
– Вам не нужно притворяться в моем обществе, сэр. Я знаю, что директор Данн болен.
Уиннер долго молчал, наблюдая, как белые облачка дыма от его трубки поднимаются вверх.
– И что навело вас на подобные мысли?
– Уже почти два года я выполняю для него работу секретаря. Я в курсе всего, что происходит, но не так давно он вдруг стал необычно скрытным. Он проводит конфиденциальные совещания с Советом попечителей. Кроме того, он переписывается с генералом Уэллзли, я имею в виду – с виконтом Уэллингтоном.
– Так Уэллингтон теперь виконт? Я не знал.
– И генерал.
– В любом случае, какой бы титул Уэллингтон ни носил, он – патрон приюта, и вам это хорошо известно. А разве для директора не естественно переписываться…
– Помилуйте, ведь Уэллингтон сейчас на Пиренейском полуострове. Он занят войной. И по-моему, директор может переписываться с Уэллингтоном только из-за Маркуса.
Уиннер поджал губы.
– Подобные вещи не могут быть доподлинно известны…
– Пожалуйста, доктор. Он умирает?
– Насколько я знаю – нет.