Но как она могла не заметить, как красиво он двигается, экономно и уверенно?
– Я покажу тебе твою комнату. Что у тебя в другой сумке? – спросил он.
В левой руке Айрис держала потертый кожаный саквояж.
– Мои инструменты. Некоторым из них уже много лет. Я никуда не езжу без них. Джералд протянул руку к ее сумке.
– Она не тяжелая, я сама ее донесу, – сказала Айрис со слабой улыбкой.
– Ты настолько не доверяешь мне, что боишься поручить мне свои вещи? – обиженно произнес он.
– Джералд, – в отчаянии сказала она, – мы договорились изображать любовников на людях, а не ругаться наедине по мелочам, как кошка с собакой.
Джералд смерил Айрис взглядом с ног до головы, от кожаных сапожек и коричневых колготок до свитера в тон и жакета из искусственного меха под леопарда.
– Ты-то, похоже, кошка. Так что, выходит, я собака?
– Но явно не пудель.
– Может, бассет хаунд?
Она весело поддержала его игру.
– Вряд ли. У тебя очень симпатичные ушки и ноги длинные.
– Слушай, о чем это мы тут говорим, а?
– А я даже еще не вошла в квартиру, – сдержанно протянула она, думая про себя, как это ее угораздило пуститься в рассуждения о его ушах.
Джералд взял у нее пальто, заметав про себя, как великолепно смотрится ее грудь под тонким свитером.
– А я все думал, не пойдешь ли ты на попятную в последнюю минуту.
Улыбка испарилась с ее лица.
– Ага, а наутро ты бы смешал Стефана с грязью, нет уж. Где моя комната?
– В конце коридора.
Впервые Айрис обратила внимание на квартиру, в которой находилась. Сначала ее поразило ощущение свободного, ничем не ограниченного пространства вокруг, затем она заметила, что здесь есть еще и мебель, причем великолепная, сделанная из прекрасного дуба в сочетании с кожей. Айрис узнала руку известного финского мебельщика, работы которого когда-то видела на выставке в Нью-Йорке. Затем ее взгляд задержался на его коллекции произведений искусства, наполняющих квартиру цветом, движением и формой, и у нее глаза на лоб полезли.
– Да ведь это Кандинский… Пикассо… Шагал… О боже, даже Боноски. Обрати внимание, как здорово отражается свет на его фигурах, куда бы ты их ни поставил. Я его просто обожаю!
Ее лицо осветилось энтузиазмом, она переходила от одной скульптурной композиции к другой, нежно касаясь их пальцами, забыв, где она находится и с кем. Когда она подняла глаза, Джералд смотрел на нее с непроницаемым выражением лица.
– У меня есть еще одна его работа. В спальне. Не задумываясь ни на секунду, Айрис вскричала:
– А можно мне ее посмотреть?
Он провел ее через просторный холл, на стенах которого висели картины, достойные любого музея. Окна его спальни выходили на роскошный зеленый массив парка, но Айрис сразу же бросилась к бронзовой скульптуре, изображающей обнаженного мужчину, распахнувшего объятия навстречу миру.
Ее глаза были полуприкрыты, словно она находилась в трансе.
Джералд сказал хрипловатым голосом:
– Наверное, ты выглядишь так же, когда занимаешься любовью.
Айрис подняла голову. Держа руки в карманах, она спросила, не расслышав:
– Что?
– Чувственная, восторженная, поглощенная впечатлениями.
Она подумала, что к тому моменту, когда они расстались с Клемом, ее тошнило только при одном взгляде на кровать. Но Стоктону вовсе не обязательно знать об этом.
– Как я занимаюсь любовью, тебя не касается.
– А что тогда ты делаешь в моей спальне?
Торшер, стоящий в изголовье кровати, отбрасывал длинную тень на обнаженную грудь Дже-ралда. Айрис вдруг осознала, что находится совсем рядом с его широкой кроватью.
– Ты думаешь, что я специально напросилась взглянуть на эту скульптуру?! Почему ты все опошляешь? – разгневанно воскликнула она.
– Я купил эту квартиру менее года назад. Ты первая женщина, которая вошла в эту спальню.
Казалось, он сказал это помимо своей воли.