– Почему не видно никакого ресторана, бистро или на худой конец какой-нибудь закусочной? Я считала, что Франция более цивильная страна!
– Не расстраивайся, – бросил Клод, сам мрачнея с каждой минутой. – Как только мы окажемся в замке, я извлеку из подвала бутылку доброго вина, и мы с тобой со всей роскошью отметим наш приезд.
Тяжело вздохнув, Сильви заслонила глаза от солнца и проследила, как Клод с чисто французской небрежностью фланирует от одного угла площади к другому, за которым, как она знала с его слов, холм оканчивался отвесным обрывом к реке Жиро. Над этим обрывом, собственно, и стоял поселок Ла-Рош.
С недоумением она увидела, как элегантный Клод наконец застыл в нелепой позе возле покосившихся кованых чугунных ворот.
– Не верю! – зазвенел его срывающийся от отчаяния голос. – Нет, этого не может быть!..
Сорвавшиеся с петель решетки ворот, ржавчина на них, заросший сорняками проход и – полное запустение вокруг. Сквозь буйную поросль жимолости, крапивы и чертополоха с трудом были различимы внутренние строения поместья.
– О Господи!
Клод ухватился за решетку и попытался отодрать от ворот гнилую деревянную перекладину. Кованые ворота – творение неизвестного мастера конца семнадцатого века – жалобно заскрипели, но устояли.
Сильви торопливо подбежала к Клоду и положила руки ему на плечи.
– Какая жалость! – лицемерно проворковала она, в душе ликуя, что теперь у них есть все основания вернуться из этой дыры обратно в Париж.
Лицо Клода снова стало аристократически надменным и непроницаемым.
– Кажется, мне придется основательно потрудиться, чтобы привести это место в надлежащий вид, – небрежно бросил он.
– Потрудиться? Ты с ума сошел! – возмутилась Сильви. – Уж не собираешься ли ты засучить рукава и голыми руками выдирать из земли весь этот бурьян?
Губы мужчины упрямо сжались, превратившись в тонкую прямую линию.
– Мой замок явно нуждается в солидном ремонте, – сказал он сухо и непреклонно. – И не только замок. В конце концов, кто-то должен за это ответить!
– Придумаешь тоже – ремонт! Я тут всего полчаса, а мне уже неудержимо хочется сделать отсюда ноги, – надувшись, объявила Сильви.
– Но именно здесь наш дом, дорогая, – с легкой усмешкой заметил Клод. – Я ждал возвращения сюда всю свою сознательную жизнь. Ты, разумеется, вольна поступать, как хочешь, но я намереваюсь остаться здесь!
Не обращая внимания на протестующие вопли Сильви, он, словно притягиваемый магнитом, вскарабкался вверх по чугунной решетке, осторожно перебрался через копьеобразные острия наверху и, спрыгнув вниз, двинулся к разбитым каменным ступеням дома.
Сильви не находила себе места от бешенства. Кто бы мог подумать, что между нею и Клодом встанет эта груда камней! Ну да ладно. Она на какое-то время готова стать большим патриотом поместья, чем сам Клод, более ревностной католичкой, чем Папа Римский! Он хочет кому-то отомстить? Она выполнит его желание. А когда счеты будут сведены и его первый порыв пройдет, Клод снова станет ее самым близким другом!
Свернув с шоссе, Роми Стэнфорд сбросила скорость и медленно поехала по дорожкам, обрамленным живыми изгородями, каждой клеточкой ощущая безмятежность окружающей природы.
Сельские ландшафты дремали под солнцем, и лишь кое-где на склонах пологих холмов разрозненные группки крестьян, как и сотни лет, тому назад, ворошили вилами сено.
При виде дорожного указателя с долгожданной надписью «ЛА-РОШ» Роми выключила зажигание и по инерции съехала на обочину. Только сейчас она вдруг ощутила, что тело словно разламывается на части. Еще бы – выехав чуть свет, она отмахала почти пятьсот километров, ноги от непрерывной езды отекли, спина задеревенела.
Сдвинув с головы шлем, она отвела ногой ножку упора и слезла с мотоцикла.