-- Молодой человек говорил охрипшим голосом. У него был легкий шотландский акцент.
-- Забавно, честное слово,-- шумно веселился Джо,-- врач разгуливает, весь охрипший от простуды! Горе теперь больным, правда?
Молодой врач смерил его долгим взглядом.
-- А что, тебе тоже нездоровится?-- насмешливо спросил он.
-- Вроде нет. Лопни твои глаза, только этого не хватало! С чего ты взял?
-- Да ты так заботишься о больных, я и подумал, уж не заболел ли сам.
-- Нет, черт подери, никогда я не лечился у этих проклятых врачей, и бог даст, никогда не придется,-- ответил Джо.
В этот момент Мейбл встала из-за стола и все вспомнили вновь о ее существовании. Она начала собирать со стола грязную посуду. Молодой врач посмотрел на нее, но ничего ей не сказал. Он так и не поздоровался с нею. Все с тем же безучастным видом она взяла поднос и вышла из комнаты.
-- Так когда же вы все уезжаете?-- спросил врач.
-- Я -- поездом в одиннадцать сорок,-- сказал Малькольм.-- А ты, Джо, на двуколке?
-- Да. Я ведь, кажется, говорил тебе, что поеду на двуколке.
-- Тогда пошли закладывать . . . Ну, бывай, Джек, небось не увидимся больше до моего отъезда,-- сказал Малькольм, пожимая ему руку.
Он вышел; за ним, заметно присмирев, вышел Джо.
-- Ах ты дьявол!-- вырвалось у врача, когда они с Фредом Генри остались одни.-- Значит, к среде тебя уже здесь не будет?
-- Так решено,-- отозвался Фред Генри.
-- И куда ты -- в Нортгемптон?
-- Туда.
-- Дьявольщина!-- тихо выругался Фергюссон. Оба помолчали.
-- Ты что, все сборы уже закончил?
-- Более или менее. Опять последовала пауза.
-- Ох и скучать я буду по тебе, Фреди,-- произнес молодой врач.
-- И я по тебе, Джек.
-- Чертовски буду скучать,-- задумчиво повторил врач.
Фред Генри отвернулся. Нечего было сказать. Вернулась Мейбл и стала убирать со стола последнюю посуду.
-- А вы что намерены делать, мисс Первин?-- спросил Фергюссон.-Собираетесь, наверное, поехать жить к сестре?
Мейбл устремила на него твердый, опасный взгляд, от которого ему всегда становилось не по себе и его нарочитая непринужденность сменялась замешательством,
-- Нет,-- сказала она.
-- Ну, а что ты в таком случае собираешься делать? Скажи, наконец, что?-- с бессильным ожесточением вскричал Фред Генри.
Но она лишь опустила голову и продолжала заниматься своим делом. Сложила белую скатерть, постелила плюшевую.
-- Злая сучка -- вечно ходит мрачнее тучи,-- пробурчал брат.
Ни один мускул не дрогнул на ее лице в ответ на это; доктор, не отрываясь, с живым интересом следил за ней. Она закончила уборку и вышла из комнаты.
Фред Генри, стиснув зубы, поглядел ей вслед тяжелым, откровенно неприязненным взглядом и желчно поморщился.
-- Хоть режь на части, больше из нее звука не вытянешь,-- процедил он. Врач неуверенно улыбнулся.
-- Но все-таки что теперь с нею будет?-- спросил он.
-- Убей меня бог, понятия не имею!
Они замолчали. Потом молодой доктор поднялся.
-- Так мы увидимся вечером?-- спросил он приятеля.
-- Ладно, только куда бы пойти? В Джесдейл, что ли?
-- Не знаю. С такой простудой... Во всяком случае, я зайду в "Луну и звезды".
-- Выходит, пускай Мэй и Лиззи один раз поскучают?
-- Вот именно . . . Если я буду чувствовать себя, как сейчас.
-- А-а, все равно . . .
Друзья прошли по коридору и вместе вышли на заднее крыльцо. Большой дом, покинутый прислугой, стоял безлюдный, опустевший. Позади, за мощенным кирпичом хозяйственным двориком, раскинулась широкая площадка, засыпанная красноватым мелким гравием; справа и слева на нее выходило по конюшне. Дальше, набрякшие от влаги, по-зимнему темные, простирались поля.
Конюшни, однако, пустовали. Глава семейства, Джозеф Первин, необразованный человек, сумел стать довольно крупным конским барышником.