Говорить я буду завтра.
Глава 4
Я проспал до четырех утра. Очнулся от мерзкой вони. Так пахли мозги Мистера, брызнувшие на меня дождем. В полной темноте я не сразу понял, где нахожусь, и чуть не сошел с ума, протирая глаза и прочищая нос. Сбоку кто-то заворочался – Клер, оказывается, спала рядом в кресле.
– Успокойся, – мягко сказала она, коснувшись моего плеча. – Тебе приснился дурной сон.
– Принеси, пожалуйста, воды.
Я рассказал Клер все, что был в состоянии вспомнить.
Она одной рукой ласково поглаживала мне колено, в другой держала стакан с водой и внимательно слушала, вставляя замечания. На протяжении последних лет не часто нам приходилось столь доверительно беседовать.
Клер нужно было к семи в госпиталь. Приготовленный вместе завтрак – жареный бекон с хрустящими вафлями мы съели, сидя у кухонной стойки перед телевизором. Шестичасовой выпуск новостей начался с сообщения о взятии заложников. В кадрах мелькали окна моего офиса, собравшаяся у входа толпа. Вертолет, чей рокот мы слышали в конференц-зале, принадлежал телекомпании. Оператору удалось крупным планом снять Мистера, когда тот на несколько секунд раздвинул створки жалюзи, чтобы глянуть вниз.
Выяснилось, что Мистера звали Девон Харди, ему стукнуло сорок пять лет, он был ветераном вьетнамской войны и не в первый раз нарушал закон. На экране появился фотоснимок из полицейского архива, сделанный сразу после ареста Харди за кражу со взломом. Мне показалось, что Мистер и показанный мужчина – абсолютно разные люди: у того, что на фотографии, не было ни бороды, ни очков, и на вид он выглядел моложе. Из досье следовало, что Харди – бездомный, давно подсевший на дурь. Что его подтолкнуло к наркотикам, неизвестно. Родственников, если они у него были, конечно, судьба Харди не интересовала.
Никаких комментариев от нашей фирмы не поступило, происшествие по-прежнему представлялось загадкой.
Последовавший за репортажем метеопрогноз обещал сильный снегопад во второй половине дня. Для середины февраля (сегодня двенадцатое) в этом не было ничего странного.
Клер довезла меня до офиса, и я ничуть не удивился, обнаружив без четверти семь утра свой оставленный на стоянке “лексус” среди прочих машин. Парковка никогда не пустовала – кое-кто из наших даже ночи проводил в кабинете.
Я обещал жене позвонить около полудня, может быть, удастся вместе пообедать на территории госпиталя. Клер порекомендовала мне расслабиться и ничего не принимать близко к сердцу.
Интересно, чем мне заняться? Писать на диване, глотая таблетки? Мы сошлись на том, что выходной мне не помешает, а уж потом можно будет вернуться в привычный ритм будней.
Поприветствовав двух весьма настороженных охранников в вестибюле, я прошел к лифтам. Три кабины из четырех были свободны, я выбрал ту, в которой вчера поднялся на этаж вместе с Мистером. Время замедлило бег. Пространство заполнил рой вопросительных знаков. Почему он решил зайти именно к нам? Где находился до этого? Куда смотрели охранники, обычно стоящие перед дверями? Что заставило его остановить выбор на мне? За день через вестибюль проходят сотни юристов. Почему ему приглянулся шестой этаж?
Вообще, что он хотел? Трудно поверить, будто Девон Харди сознательно поставил на карту собственную жизнь или опоясал себя взрывчаткой с единственной целью поиздеваться над скупостью состоятельных юристов. Наверняка можно было найти людей и побогаче нас. Даже более жадных.
Его вопрос о “выселителях” так и остался без ответа. Но вряд ли надолго.
Лифт остановился, я вышел – на сей раз за мной никто не следовал. Мадам Девье еще спала: этаж был погружен в тишину. Я задержался у ее стола, вглядываясь в двери конференц-зала. Медленно распахнул ближайшую – ту, у которой стоял Амстед, когда пролетевшая мимо него пуля разнесла голову Мистера.