Едва только потянуло дымом, как за дверью послышались встревоженные грубые голоса. Дверь приоткрылась сначала чуть-чуть, потом распахнулась. Выскочили крепыш и плотная, ярко накрашенная женщина, принялись сбивать пламя мокрыми полотенцами.
— Я этим уродам кишки на перила намотаю! — зарычал крепыш, имею в виду дворовую шпану, одинаковую что в Гатчине, что в Питере, что во Владивостоке.
Поджоги чужих дверей и пластмассовых кнопок в лифтах всегда были любимым развлечением мутноглазых, надышавшихся клея «Момент» недоносков...
Решив, что его час настал, Владимир на цыпочках поднялся по ступенькам и бросился вперед.
Главное было, чтобы они не крикнули.
Они и не крикнули, потому что он сначала ткнул сложенными щепотью пальцами женщину в солнечное сплетение, лишив ее голоса.
Крепыш, повинуясь бойцовскому инстинкту, полез в драку, вместо того, чтобы поднять шухер, но даже размахнуться до конца не успел.
Короткий хук зашел ему слева в челюсть и крепыш кулем рухнул на немытый вот уже недели две бетон лестничной площадки. Судя по хрусту, общение со специалистами в области лицевой хирургии и месяца полтора-два питания протертыми кашками и овощными пюре были ему обеспечены.
В проходе маячил третий, кинулся назад, в комнату; Морзик нагнал его одним прыжком и ударил сверху кулаком в затылок.
Тот без чувств ничком свалился прямо под ноги привязанному Волану.
Крутанувшись влево-вправо, оперативник убедился, что в комнате никого нет.
Перевел дух.
— Уф-ф! Хорошо смотришься. Как христианский мученик... Чего мычишь? А?
Арцеулов, дергаясь всем телом, отчаянно сигнализировал Морзику, но пока Вовка соображал, в коридоре что-то ахнуло и в комнату навзничь упал Урюк, неслышно вышедший из туалета и на цыпочках пробиравшийся к выходу за спиной разведчика.
Морзик нервно отскочил в сторону, выхватив, наконец, пистолет, про который в пылу рукопашной напрочь забыл:
— Ого!
В дверях, опустив руки, стояла смущенная Людмилка.
— Ну ты даешь, девочка! — развеселился Морзик. — Классический нокаут! Сколько весит ядро?
— Двенадцать килограммов…
— Ни фига себе! Ты его не убила? Нет, хрипит… Хорошие у него фиксы… были...
Он проворно охлопал карманы Урюка — тот оказался невооружен, потом второго, бесчувственного. Забрал револьвер — непонятно какими путями попавший к подручному убийцы новенький спортивный «Смит и Вессон» М17 <"Смит и Вессон"М17 — револьвер, предназначенный для спортивной стрельбы. Калибр — 5, 6 мм, масса — 1155 граммов, длина — 283 мм, длина ствола — 152 мм, начальная скорость пули — 210 м/сек, емкость барабана — 10 патронов (.22 Long Rifle), прицельная дальность стрельбы — до 50 м.>, длинный, с покрытой черной губчатой резиной рукояткой, хромированным стволом и колиматорным прицелом, выбежал на лестницу — как оказалось, весьма вовремя.
Накрашенная женщина, сжав зубы, побледнев, потихоньку пробиралась к выходу из подъезда...
* * *
Вскоре все четверо лежали лицом вниз в комнате.
Морзик поочередно связал им руки и ноги кусками проводов, оторванных от шнура телевизора и холодильника. Закончил, встал, подал Пушку прозрачный шейный женский платок.
— Закрой лицо, чтобы не разглядели. Неизвестно, где еще придется с ними свидеться. Лицо — твое главное достояние, как у наложниц султана...
Морзик был счастлив и горд, что все сошло гладко. Сам он оставался в маске и говорил сквозь нее глухо.
Пушок, довольная, что ее не ругают за самовольство, смастерила паранжу, залила водой тлеющую дверь. Противно запахло гарью. В наступившей тишине раздалось настойчивое мычание.
— Ой, Дмитрий Ар… — начала было Людмилка, но Морзик проворно зажал ей рот и зашептал:
— Ты что? У них у всех — он ткнул цилиндром глушителя 6П9 в сторону лежащих, — есть уши. Никаких имен, никаких позывных. Уходим без реплик.