И вот…
Она болтала так быстро, что я только теперь успел выразить свое удивление по поводу того, что услышал об Акридже.
— Вы говорите, что Акридж обещал внести за вас остальные деньги? — спросил я.
— Да. Не правда ли, это ужасно мило с его стороны?
— Он обещал внести за вас сто фунтов стерлингов? Акридж?
— Да, обещал! — сказала мисс Мэзон. — Он внесет их через шестьдесят дней.
— А если у него не будет этих денег?
— Боюсь, что я тогда потеряю и свои сто фунтов. Но он безусловно сдержит свое обещание. Мистер Акридж просил меня об этом не беспокоиться. Всего хорошего, мистер Коркоран! Я должна идти. Мне очень жаль, что наша совместная работа не принесла никаких результатов. Для того, чтобы диктовать, нужна большая привычка.
Она мило улыбнулась и ушла. Бедное дитя! Все ее будущее зависит от того, внесет ли за нее Акридж сто фунтов стерлингов. У него, конечно, в голове зародился какой-нибудь новый утопический план, который должен принести ему тысячи, — «по самому скромному расчету, старина, по самому скромному расчету», — но в первый раз за долгие годы нашего знакомства я почувствовал, что Акриджа необходимо запереть в сумасшедший дом! Он, может быть, недурной человек, но на свободе его оставлять нельзя!
В передней раздался оглушительный звонок.
— Здорово, старина! — сказал Акридж, входя в мою комнату, не постучав в дверь. — Если не ошибаюсь, я встретил сейчас Дору Мэзон. Я видел только ее спину, но, кажется, это была она. Как она сюда попала?
— Я позвонил к ней в бюро и попросил прислать стенографистку. Она приехала сама.
Акридж достал мою коробку с табаком, набил трубку, удобно расселся на диване и одобрительно поглядел на меня.
— Старина, — сказал Акридж. — Я всегда утверждал, что ты будешь великим человеком. У тебя есть вдохновение. У тебя есть широкий, правильный, твердый взгляд на жизнь. Когда друзья дают тебе советы, ты их исполняешь. Я сказал тебе: «Диктуй свои рассказы — это окупится». И, черт побери, ты сразу же вызвал стенографистку! Спорят только дураки, умные люди — соглашаются. Ты меня порадовал, старина! Если ты будешь диктовать, твой годовой доход увеличится на несколько тысяч. Да, на несколько тысяч, старина, по самому скромному расчету. И если ты будешь вести трезвый образ жизни, старина, через несколько лет у тебя будет целый капитал. Эти деньги, положенные в банк, будут возрастать каждый год на пять процентов и через четырнадцать лет удвоятся. К сорокалетнему возрасту…
Было невежливо ссориться с ним после этих комплиментов, но у меня не было выбора.
— Не беспокойся, пожалуйста, о том, что будет со мной к сорокалетнему возрасту, — сказал я. — Меня интересует, каким образом ты мог обещать мисс Мэзон внести за нее сто фунтов стерлингов?
— Ах, она рассказала тебе об этом? — беспечно воскликнул Акридж. — Да, я обещал и внесу. Дело чести, старина, дело чести! Она по моей вине лишилась службы, и я обязан выручить ее.
— Послушай, — сказал я. — Давай будем говорить прямо. Два дня тому назад ты взял у меня взаймы пять шиллингов и сказал, что эти деньги спасут тебя от смерти.
— Эти пять шиллингов действительно спасли меня от смерти, старина. Я очень тебе благодарен.
— А теперь ты швыряешь по ветру сотни фунтов, как какой-нибудь Ротшильд. Откуда ты их достанешь? Из пальца высосешь, что ли?
Акридж выпустил клуб дыма и огорченно взглянул на меня.
— Мне не нравится твой тон, старина, — сказал он с упреком. — Клянусь дьяволом, ты меня обижаешь. Неужели ты потерял веру в меня и в мое вдохновение?
— О, я знаю, что у тебя есть вдохновение. И широкий, прямой, твердый взгляд на жизнь. У тебя есть хватка, предприимчивость и огромные ослиные уши, которые болтаются вокруг твоей головы, как крылья мельницы.