---------------------------------------------
Пэлем Гринвел Вудхауз
Один Трутень показывал двум другим укушенную ногу, когда появился четвертый член клуба и, задержавшись у стойки, приблизился к ним.
— Что случилось? — спросил он.
Первый Трутень в третий раз поведал свою историю.
— Этот кретин Бинго зашел ко мне позавчера с бешеной собачкой. Пытался всучить.
— Сказал, что дарит на именины, — прибавил второй Трутень.
— Чушь какая! — подхватил первый. — У меня именины в июле, да и вообще мне не нужны кровожадные твари с острыми зубами. Стал я подгонять ее к дверям, а она — хапц! — и вцепилась. Спасибо, догадался вскочить на стол, но укусить она успела.
Новоприбывший Трутень попросил его опустить штанину. Такие зрелища опасны, если ты недавно завтракал.
— Я понимаю тебя, — сказал он, — но сейчас все объясню. Вчера я видел Бинго. Услышав его повесть, ты поймешь, что надо не судить, а жалеть. Tout comprendre, — прибавил Трутень, изучавший французский в школе, — c'est tout pardonner. [1]
Все мы знаем (сказал он), что Бинго — баловень судьбы. Он вкусно ест, крепко спит, состоит в счастливом браке с популярной писательницей, словом, жизнь для него — сладостная песня.
Но нет совершенства в этом мире. Денег у Бинго едва хватает на сигареты. Жене известно, что он ставит на лошадей, которые если приходят к финишу, то в конце процессии; это известно, и ей это не нравится. Прелестная женщина, ничего не скажешь, но спортивного духа в ней нет.
В то утро, с какого начинается повесть. Бинго сидел за столом, угрюмо глядя на яйца и ветчину. Шесть пекинесов резвились у его кресла, но он их не замечали, поскольку думал о том, что в 2.00 — бега, а играть он не может, ибо черствый букмекер отказался принимать вместо денег очарование манер.
Конечно, он мог попросить у жены, но особых надежд не питал. Кто-кто, а Бинго не утопист.
— Душенька, — начал он, — ты мне не дашь деньжат?
— Зачем? — спросила жена из-за кофейника, распечатывая письмо.
— Понимаешь, есть лошадь…
— Ну что ты, заинька! Я не люблю азартных игр.
— Какие игры?! Пришел и забрал деньги. Эта лошадь. Прыщавый Чарли…
— Странная кличка.
— Да, очень. Но я видел во сне, что катаюсь на лодке по Трафальгарскому фонтану с Пуффи Проссером.
— Ну и что?
— Его настоящее имя, — тихо и строго сказал Бинго, — Александр Чарльз. Беседовали мы о том, не завещает ли он нации свои прыщи.
Рози мелодично засмеялась.
— Какой ты глупый! — нежно воскликнула она, а муж ее понял, что надежда, и без того достаточно слабая, угасла вконец. Если так относятся жены к откровениям свыше, говорить не о чем. Соответственно, он повел речь о предстоящем визите миссис Бинго к матери, на курорт.
Пожелав ей доброго пути, он вернулся к грустным думам, как вдруг услышал такой радостный крик, что уронил пол-яйца. Жена размахивала письмом, невероятно сияя.
— Кроличек! — вскричала она. — Это от Перкиса!
— От кого?
— От Перкиса. Ты его не знаешь. Он — владелец журнала «Мой малыш».
— Ну и что?
— Я не хотела тебе говорить, боялась сглазить. Ему нужен редактор. Конечно, я сказала, что у тебя нет опыта, но ты очень умный. Он обещал подумать. Вообще-то он хотел взять племянника, но на того подал в суд портной, и дядя решил, что он не подходит для такой ответственной должности. О, Бинго! Я чувствую, он тебя возьмет. Предлагает встретиться.
— Где? — оживился Бинго. — Когда?
— Сегодня он возвращается из Танбридж-Уэллса. Будет ждать в двенадцать на Чаринг-Кросс, под часами. Ты можешь туда пойти?
— Могу, — отвечал Бинго. — Еще как могу!
— Ты его сразу узнаешь. Он в сером костюме и мягкой шляпе.
— Я,-не без гордости сказал Бинго, — буду в пальто и цилиндре.
Поцеловав жену, он проводил ее до машины.