Мне будет полезно побыть с ней. Ведь правда, Бетси?
Бетси просияла. Провести весь день с Фатти было бы чудесно. Пип был сейчас из-за болезни очень раздражительным, и с ним было трудно ладить. Остаться у Фатти было бы просто восхитительно! Держа в руках ворох старого тряпья, издававшего дурной запах, она с надеждой поглядела на миссис Троттевилл.
Подумав, та сказала:
– Ну что ж, я думаю, если Бетси захочет остаться, она, вероятно, удержит тебя от новых глупых выходок. Ну как, Бетси, милочка, ты хотела бы остаться у нас? И, пожалуйста, обещай мне, что ты не позволишь Фатти выскакивать из постели, заниматься переодеваниями и вообще валять дурака.
– Обещаю! – радостно отозвалась девочка. – Благодарю вас, миссис Троттевилл.
– Я позвоню твоей маме и спрошу, не возражает ли она. – С этими словами мать Фатти вышла из комнаты. Бетси опять просияла, и Фатти улыбнулся ей в ответ.
– Молодчага, Бетси, – сказал Фатти, уютно устраиваясь в постели. – Бог ты мой, я чуть не лопнул от смеха, когда вы с мамой тыкали валики на кровати. Я не слишком-то хорошо замаскировался, но ведь у меня не было времени на подготовку. Сегодня я чувствую себя лучше, и мне страшно хотелось немножко подурачиться. Я догадался, что ты придешь, а потому попросил кухарку принести мне те вещи из сарая. Она прелесть, наша кухарка!
– Ты, наверное, огорчился, когда вместе со мной вошла и твоя мама, – сказала Бетси. – Ах, Фатти, как я рада, что ты поправляешься. Хочешь мятный леденец? Я купила самые большие «бычьи глаза», какие были в продаже. Половина этого пакета – тебе, половина – Пипу.
– Мне, кажется, значительно лучше, – сказал Фатти, засовывая в рот сразу два леденца. – Вчера для меня был бы несносен даже запах мяты. А сегодня я не удивлюсь, если управлюсь с самым плотным обедом.
– Ты очень бледен, Фатти, – сказала Бетси. – Приляг ненадолго. Тебе и правда не следовало вылезать из постели и наряжаться в чужое платье.
– Только ты не начинай читать мне нотации! – возмутился Фатти. – Лучше выкладывай новости, если они у тебя есть.
Бетси добросовестно пересказала все новости. Фатти лежал спокойно и слушал. Он еще чувствовал себя не вполне здоровым, но Бетси он об этом не скажет. Он и не ожидал, что усилия, которые он затратил, чтобы встать с постели, нарядиться и разыграть мать и Бетси, могут вызвать у него такую странную слабость и дрожь в ногах. По-видимому, с гриппом шутки плохи, даже когда тебе кажется, что поправляешься.
– Ларри и Дейзи уже намного лучше, – сообщила Бетси. – Они оба уже встали с постели и ходят, но на улице еще не были. Дейзи говорит, что они выйдут из дома завтра, если день будет солнечный. Они жутко скучают и все время твердят: хоть бы произошло что-нибудь.
– А как Пип? – спросил Фатти.
– Ему стало лучше, чего нельзя сказать о его характере, – ответила Бетси. – Смотри, Фатти, не делайся раздражительным вроде моего братца, ведь и тебе тоже становится лучше. Да, чуть не забыла: я встретила сегодня утром мистера Гуна.
– А, великого Гуна! – воскликнул Фатти, привстав при упоминании имени своего старого врага. – И что же он сказал?
– Увидев меня, он сказал: «Га!», свалился с велосипеда и плюхнулся на дорогу, – сообщила Бетси, хихикая.
– Просто отлично, – безжалостно отозвался Фатти. – А что он еще имел сообщить, кроме «га»?
– Что наслаждался миром и покоем, поскольку этот пронырливый толстый мальчишка не совался все время в его дела, – ответила Бетси. – Он говорил довольно грубо и такие, например, вещи: хорошо, что ты прикован к постели и не можешь озорничать, и хорошо еще, что ты вернешься в школу, прежде чем успеешь что-нибудь натворить.
– Ха! – воскликнул Фатти. Теперь он сидел выпрямившись, и вид у него был очень решительный.