Аннотация: Известный деревенский детектив Анискин берется расследовать дело о похищении ценных икон из местной церкви.
Искрометный юмор, мастерски выписанные характеры сельских жителей встретит читатель на страницах этой повести.
---------------------------------------------
Виль Липатов
Анискин и Боттичелли
киноповесть
Ясное и теплое выдалось лето, дни стояли пригожие. Обь голубела на солнце, большая и широкая. Участковый инспектор Федор Иванович Анискин, обмахивая потное лицо огромным носовым платком, сидел-посиживал в своем рабочем кабинете – спокойный, немного сонный, в распахнутом кителе. Вид у него был такой, точно в деревне никаких происшествий не только не произошло, но и не предвиделось.
– Откуда мухи берутся – вот что интересно? – лениво спросил он сам себя. – Жрать в кабинете нечего, какого же лешего их развелось тьма-тьмущая… А?!
Анискин закрыл глаза и, наверное, задремал бы, если бы за окном вдруг не послышался истошный и торжествующий женский крик:
– Народ, ратуйте, народ, слушай, что кричать буду… Ой, лишеньки, церковь-то обворовали! Церковь, кричу, обворовали! Народ, ой, лишеньки!
Узнав голос, Анискин поморщился, неохотно встал, подошел к окну и – сразу насторожился, так как серединой длинной деревенской улицы бежала не только простоволосая баба-сплетница Сузгиниха, но и шел по деревянному тротуару молодой и роскошный поп отец Владимир.
Деревня оживала: выбегали на крылечки домохозяйки, старики выходили и садились на скамейки, мальчишки и девчонки бежали на крик со всех сторон – вопили от восторга, с некоторых мальчишек текла вода, так как сию минуту вылезли из реки.
Боже, какой мужчина вошел в кабинет участкового инспектора! Шелковая ряса шуршала по-женски, поскрипывали новенькие ботинки, волосы цвета вороньего крыла колыхались и в безветрии: деревенский поп отец Владимир был молод, красив так, словно только что сошел с лубочной картины. Большие и темные глаза молодого попа были веселы, умны, добры. Он низко, почти в пояс, поклонился Анискину.
– Мир дому сему! – сказал отец Владимир. – Прошу нижайше простить за непредвиденный визит, но обстоятельства сложились столь чрезвычайно, что, видит бог, был вынужден потревожить вас, Федор Иванович, нежданно-негаданно…
Анискин жестом указал на табуретку, дождавшись, пока отец Владимир усядется, тоже сел:
– Я вас слушаю, гражданин поп… Излагайте!
Отец Владимир глядел на него ласково, доброжелательно, спокойно, точно не имел никакого отношения к обворованной церкви.
– Уважаемый и высокочтимый Федор Иванович! – голосом оперного артиста сказал он. – Как известно и дитю малому, церковь у нас отделена от государства… Однако мню: вам будет небезынтересно узнать, что храм божий истинно ограблен, загажен и приведен в запустение…
Анискин внушительно прокашлялся.
– Самые ценные иконы украли! – вдруг обычным голосом сказал поп. – Большой знаток действовал: ни единой пустяшной иконы не взял…
Анискин задумался. Глядел через окно на раскаленную реку, на куст черемухи в палисаднике; в густой листве заливался самозабвенно молодой, видимо, дрозд.
– Вот такое решение я выношу, гражданин поп! – официально произнес Анискин. – Вы себе, как у вас говорится, грядите в свою церковь, а я… Я, гражданин поп, отдельно погряду… Вопросы имеются?
Отец Владимир, встав, опять отвесил смиренный поясной поклон.
– Чувствительно и премного благодарен! Тщу себя надеждой на милосердную помощь…
Директор средней школы Яков Власович сидел в своем маленьком, но отлично ухоженном саду; росли разные фруктовые деревья, краснела на грядках клубника, вился по длинным палкам дикий виноград.