Вдохнула свежий вечерний воздух из открытого окна и подумала, что если бы все на самом деле обстояло так плохо, как я сейчас представила, то выход у меня был бы только один — немедленно выброситься из этого самого окна на улицу, а учитывая, что мы живем на втором этаже, вряд ли удалось бы достичь желаемого эффекта.
На самом деле со мной все не так уж плохо. Насчет красоты, как утверждает мамуля, — все относительно. То есть, если уж меня совсем припечет, можно отдаться в мамулины опытные руки и она сумеет сотворить из своей непутевой дочки что-то приятное для глаз.
Дальше, я вовсе не одинока, меня любят в редакции, и еще есть куча приятелей. Насчет мужчин: только не подумайте, что я старая дева! Все в этом смысле нормально, все произошло в свое время, просто я считаю, что любовь в жизни — не главное. И пишу я не так плохо, просто Гюрза придирается — такая уж стерва уродилась. И если сейчас встряхнуться и сделать несколько звонков, то можно закатиться с компанией в ночной клуб или в ресторан.
Успокоившись, я послушала еще немного, как на улице заливается сигнализация в машине соседа, закрыла окно и легла спать.
* * *
Вернувшись на следующий день с работы, я обнаружила в доме кучу гостей. Очень мило: мамуля даже не удосужилась предупредить.
Мамуля сбилась с ног и летала как заведенная из кухни в комнату. Увидев меня, она прощебетала что-то и упорхнула, а в коридор выплыла Ираида.
— Сашок, привет! — Она подставила щеку для поцелуя.
Я ткнулась носом в тугую щеку, в который раз поразившись ее упругости. Ираида — старинная мамулина приятельница, сколько себя помню, вечно она толчется у нас в доме.
Сама по себе Ираида ровным счетом ничего из себя не представляет — работает где-то изредка непонятно кем, но есть у нее постоянное хобби: Ираида коллекционирует мужей.
Сейчас она на перепутье после четвертого, но, зная Ираиду, все уверены, что скоро быть ей замужем за пятым. Внешность у нее яркая и довольно-таки вульгарная, она любит носить блестящие платья, какое-нибудь монисто на шее и огромные серьги в ушах, которые покачиваются и звенят при ходьбе, как китайские колокольчики. Все четыре предыдущих Ираидиных мужа были абсолютно разными: фломастером восклицательным знаком. Это были ценные указания от мамули: переодеться, причесаться, подкраситься, соорудить на лице приветливую улыбку и немедленно выйти к гостям. М-н-да, пожалуй, сегодня не спасут никакие джинсы, хоть серо-буро-малиновые. Мамуля заботливо выложила для меня длинную черную юбку, ею же когда-то и купленную, и темно-сиреневый джемперочек. Ну что ж, не будем спорить с мамулей, тем более что мне абсолютно все равно, что надеть. Откровенно говоря, раньше я всегда считала, что сиреневый цвет хорош только в одном случае — на благоухающих весной кустах сирени, но в нынешний сезон все с ума посходили от сиреневого. Сиреневые костюмы, сумочки, сиреневые куртки с сиреневым же мехом и даже сиреневые легковые автомобили! Что ж, не будем отставать от моды.
Я принарядилась, зачесала волосы и, внимательно оглядев свитерочек, подобрала ему в тон губную помаду — валялась какая-то в ящике с незапамятных времен. Поглядевшись напоследок в зеркало, я сама поразилась полученному эффекту. Яркие губы очень оживляли лицо, и глаза приобрели этакий таинственный блеск… Пожалуй, мамуля не так уж не права, что придает такое значение косметике и одежде.
Застолье было шумное и веселое: моя мать умеет принять гостей. Я скромно сидела в уголке, потому что мамулины знакомые не вызывают у меня интереса — другое поколение, сами понимаете. Я вообще не люблю застолий, потому что не ем мяса. Не подумайте, что выпендриваюсь или комплексую по Фрейду — мол, в детстве в деревне зарезали любимую курочку или поросеночка. Я вообще в деревне была два раза в жизни, и никаких курочек там и в помине не было. Просто в моем раннем детстве родители с удивлением обнаружили, что у меня стойкое отвращение к мясу.