Лепечет что-то про "план", покуривает сам время от времени, в доме держит небольшую заначку – угощать угорелых из Голливуда.
"Спасибо, пацан," отвечаю я, "я уже вижу, что ты наш." Его лицо расцветает как игральный автомат – глупо, розово.
"Закозлил он меня, точно," угрюмо продолжаю я. (Примечание: Закозлить на жаргоне английских воров означает донести.) Я придвинулся поближе и уцепился своими липкими от пластилина пальцами за его вискозный рукав. "А мы с тобой кровные братья по грязной игле. Могу тебе по секрету сказать, ему горячая шпиганка светит. (Примечание: Это колпачок ядовитого ширева, который толкают наркоману, если его надо устранить. Часто дается стукачам. Обычно горячее ширево – это стрихнин, поскольку на вкус и на вид похож на шмаль.)
"Видел когда-нибудь, как горячее ширево торкает, пацан? Я видел, как его Кандыба схавал в Фильке. Мы ему в комнату поставили зеркало одностороннее и посадили хозяина наблюдать с другой стороны. Он даже иголку из вены вытащить не успел. Обычное дело, если шмаль нормальная. Их так и находят потом – в машинке полно сгустков крови, сама в посиневшей руке торчит. И в глазах взгляд такой, когда его шарахает – цимес просто, Пацан, доложу я тебе…
"Помнишь, ездил я с Линчевателем, лучшим Ломщиком в нашем деле. Ну, в Чи еще… Раскручиваем мы это педиков в Линкольн-Парке. И вот однажды вечером Линчеватель заявляется на работу в ковбойских сапогах и черной жилетке с офигенной бляхой а через плечо еще и лассо болтается.
"Я ему грю: "Чего это с тобой? Уже с дуба рухнул?"
"А он на меня смотрит и отвечает: "Грабли не топырь, незнакомец" и выуживает старый ржавый шестизарядник и тут я задаю деру через весь Линкольн-Парк, а вокруг только пули рассекают. Он же успел троих пидаров вздернуть, пока его менты не повязали. Я в смысле, что Линчеватель свою кликуху правильно заслужил…
"Замечал когда-нибудь, сколько выражение передается от голубых к зэкам? Типа "ломись", как бы давая понять, что вы с ним в одной телеге?
""Впендюрь ей!"
""Ломи Дурцефала, он уже вон пассажира готовит!"
"Что-то Бобер слишком быстро письку на него раскатал."
"Как Сапожник (он это погоняло заработал разводя фетишистов в обувных магазинах) говорит: "Дай лоху конского возбудителя, и он еще за добавкой приползет". А когда Сапожник видит лоха, он неровно дышать начинает. Харя у него вспухает вся, и губы лиловеют, как у эскимоса в жару. Затем он медленно так, не спеша, надвигается на этого лоха, прощупывает его, пальпирует пальчиками гнилой эктоплазмы.
"У Бажбана подкупающая внешность маленького мальчика, ребенок сквозь него прямо просвечивает синей неонкой. Зашел такой прямо с обложки Сэтердей Ивнинг Пост вместе с кучкой других остолопов и заформалинился в мусоре. Лохи у него никогда не гундят а Жоржики на цырлах иглу за ним таскают. Как-то Синюшный Мальчонка начал съезжать, и наружу такое выползло, что даже санитара со скорой бы вырвало. Бажбан под конец включается, начинает бегать по пустым кафетериям и станциям метро и вопить: "Вернись, пацан!! Вернись!!" и кидается вслед за ним прямо в Ист-Ривер, под воду сквозь презера и апельсиновые шкурки, сквозь мозаику плавающих газет, в саму молчаливую черную жижу, к гангстерам, закатанным в бетон, и к пистолетам, расплющенным так, чтобы избежать пронырливых пальчиков любопытствующих экспертов по баллистике."
А фрукт мой думает себе: "Вот это тип!! То-то расскажу о нем парням в Кларке." Он коллекционирует народные характеры, замереть готов, если Джо Гулд ему чайку покажет. Поэтому вешаю я ему на уши, типа крутой, и сбиваю стрелку, продать немного "плана", как он его называет, думая про себя: "Загоню-ка я придурку кошачьей мяты." (Примечание: Кошачья мята пахнет как марихуана, когда горит. Часто втуляется неосторожным или неопытным.