– Мне парнишка нравится, Том этот, я просто терпеть не могу с ним наедине. Все время пытается меня в постель затащить. Что мне в педиках и не нравится. С ними не выходит оставаться друзьями… – Да, Ли уже буквально слышал его голос.
За ужином Мур с Уильямсом обсуждали яхту, которую собирались построить в Зихуатенехо. Ли считал проект дурацким.
– Строить яхты – дело профессионалов, нет? – спросил он. Мур сделал вид, что не слышит.
После ужина Ли отправился с Муром и Уильямсом в пансион к Муру. У дверей Ли спросил:
– Не хотите ли выпить, джентльмены? Я принесу бутылку… – И он перевел взгляд с одного на другого.
Мур ответил:
– Э-э, нет. Понимаешь, нам нужно поработать над планом нашей яхты.
– О, – ответил Ли. – Понятно. Тогда до завтра? Давай тогда выпьем в "Ратскеллере"? Скажем, часов в пять?
– Я, наверное, завтра буду занят.
– Да. Но ты ведь все равно должен пить и есть.
– Видишь ли, эта яхта сейчас для меня – самое важное в жизни. Она займет у меня все время.
Ли сказал:
– Как угодно, – и ушел.
Это его глубоко задело. Он уже слышал голос Мура:
– Спасибо, что поддержал меня, Том. Надеюсь, он понял. Конечно, Ли – парень интересный и все такое… Но все эти дела с педиками для меня сейчас – чересчур. – Терпимый, рассматривает вопрос со всех сторон, даже сочувствует в мелочах, но наконец вынужден тактично, но твердо провести черту. "И он в самом деле в это верит, – думал Ли. – Как и в ту чушь насчет укрепления эго жены. Может наслаждаться плодами своей ядовитой стервозности и одновременно видеть себя святым. Еще тот приемчик".
На самом деле, отлуп Мура был рассчитан на то, чтобы в сложившихся обстоятельствах ранить как можно больнее. Он ставил Ли в положение презренно настырного педика, слишком глупого и бесчувственного, чтобы понимать: его знаки внимания нежеланны. Он как бы вынуждал Мура к противной необходимости именно такого расклада.
Ли оперся на фонарный столб и простоял так несколько минут. Шок отрезвил его, пьяная эйфория схлынула. Он понял, насколько устал, насколько ослаб, но домой идти он еще не был готов.
ГЛАВА 2
"Что бы ни делалось в этой стране, все разваливается, – думал Ли. Он внимательно рассматривал лезвие своего карманного ножа из нержавейки. Хромовое покрытие слезало с него, как серебряная фольга. – Меня бы нисколько не удивило, если бы я снял в "Аламеде" мальчика, а у него… О, а вот и наш честный Джо".
Джо Гидри подсел к нему, сбросив на столик и свободный стул свои узлы. Рукавом он протер горлышко пивной бутылки и заглотнул одним махом половину содержимого. Джо был крупным человеком с красной рожей ирландского политика.
– Что нового? – спросил Ли.
– Немного, Ли. Если не считать того, что сперли мою пишущую машинку. И я даже знаю, кто. Этот бразилец или кто он там. Ты его знаешь. Морис.
– Морис? Тот, который был у тебя на прошлой неделе? Борец?
– Ты говоришь о Луи, он инструктор в спортзале. Нет, другой. А Луи решил, что это все неправильно, и сообщил мне, что я буду гореть в аду, а он отправится прямиком на небеса.
– Серьезно?
– Еще как. А Морис – такой же педик, как и я. – Джо рыгнул. – Прошу прощения. Если не педрильнее. Но он этого не приемлет. Наверное, спер мою машинку и думает, что доказал мне и себе, что он здесь только из-за того, что плохо лежит. На самом деле, он настолько голубой, что я потерял к нему всякий интерес. Хотя не вполне. Если я увижу этого подонка еще раз, то, скорее всего, снова приглашу к себе, а не изобью до усрачки, как следовало бы.
Ли откинулся на стуле, оперся на стенку и осмотрел бар. За соседним столиком кто-то писал письмо. Если он и слышал их разговор, то виду не подал. Хозяин заведения читал раздел о корридах, разложив газету перед собой на стойке. Тишина, необычная для Мексики, охватила бар – зудящий беззвучный гул.