Теперь я играю в солипсизм. Перед отъездом я бросил монетку: «орел» – на север, «решка» – на юг. Направляюсь в Сан‑Диего. Смешно подумать, что повернись монетка еще разок, и я сегодня вечером оказался бы в Сан‑Франциско.
Багаж у меня скромный: два чемодана. В одном мой темно‑коричневый костюм, темно‑зеленая спортивная куртка, слаксы, несколько рубашек, белье, носки и носовые платки, а также маленький несессер с туалетными принадлежностями. В другом чемодане патефон, наушники и десять симфоний Малера. Рядом со мной мой старый верный кассетный магнитофон. Сзади одежда и рукописи. При мне дорожные чеки и наличные. Пять тысяч семьсот девяносто два доллара и тридцать четыре цента.
Забавно. Когда в пятницу я пошел в «Банк Америки» и стоял в очереди, меня охватило беспокойство. Потом до меня дошло: больше не надо беспокоиться. Я смотрел на всех этих людей с чувством сострадания. Они по‑прежнему зависят от времени и календаря. Почувствовав себя свободным от этого, я сразу успокоился.
Только что пропустил поворот на автостраду Сан‑Диего. Ничего страшного. Могу прямо сейчас перейти на новый маршрут. Перестроюсь, поеду в сторону центра города до пересечения с автострадой Харбор и доеду до Сан‑Диего по другой трассе.
Впереди рекламный щит, расхваливающий Диснейленд. Не посетить ли мне на прощание это волшебное королевство? Не был там с 1969 года, когда приезжала мама и мы вместе с Бобом, Мэри и их детьми повели ее туда. Нет – Диснейленд отменяется. Единственное, что меня сейчас там привлекает, – это дом с привидениями.
Еще один рекламный щит: «В Лонг‑Бич открыт для посещений океанский лайнер "Куин Мэри"». Вот это уже звучит заманчиво. Ни разу не был на борту этого судна. А Боб плавал на нем во время Второй мировой войны. Почему бы не взглянуть?
Слева, как огромное черное надгробие или обелиск, высится башня «Юниверсал». Сколько раз приходил я сюда на деловые встречи? Странно подумать, что больше никогда не увижусь ни с одним продюсером, не напишу очередной сценарий. Никогда больше не позвоню своему агенту: «Послушайте, бога ради, где мой чек? Я превысил свой кредитный лимит». Мысль умиротворяющая. И время выбрано удачно – уйти, когда мало кто вообще работает.
Подъезжаю к «Голливудской чаше». Не был здесь с прошлого августа, когда познакомился с той секретаршей из «Скрин джемз». Как ее все‑таки звали? Джоан, Джун, Джейн? Не помню. Помню только, что она говорила, будто обожает классическую музыку. Докучал ей всякими глупостями. Чушь все это, вполне в духе Голливуда. Второй концерт Рахманинова? Джоанджунджейн никогда о нем не слыхала.
Полагаете, что за все эти годы я мог бы кого‑то встретить? Плохая карма? Что‑то не так. Чтобы ни разу за всю жизнь не встретить женщины, которая тебя тронула бы? Невероятно. Без сомнения, причины кроются в моем прошлом. Например, в одержимости мотоциклом с коляской? Фу, Фрейд. Никак не можешь примириться с тем, что я не встречал женщины, которую мог бы полюбить?
* * *
У въезда на автостраду Харбор плотное движение. Меня окружают машины. Повсюду мужчины и женщины. Они не знают меня. Я не знаю их. Все окутано смогом. Надеюсь, в Сан‑Диего воздух чистый. Никогда там не был; не знаю даже, на что он похож. Примерно так можно было бы описать смерть.
Музыкальный центр. Потрясающее место. Был здесь примерно неделю назад, В. С – до Кросуэлла (это мой лечащий врач). Исполняли вторую симфонию Малера. Мета поистине великолепен. Когда в финале едва слышно вступил хор, меня пробрала дрожь.
Сколько я увижу городов? Денвер? Солт‑Лейк‑Сити? Канзас‑Сити? Придется на день‑два задержаться в Колумбии.
Забавная мысль. Собираюсь стать преступником, потому что не хочу больше пересылать плату за автомобиль. И знаете что, мистер Форд? Мне совершенно на это наплевать.