Аннотация: Проза здесь перед нами, конечно, короткая. Но ярости хватит на несколько романов. Что именно описывает Берроуз, против чего протестует - не столь важно. Важно прямое действие, кривая логика и кривая речь. Настоящий революционер всегда по обе стороны баррикад и главный его враг - тот, кто с белым флагом. В "Здесь Ах Пуч" перед нами - смерть майя, в "Аллее Торнадо" - убийство американской мечты. За все. И за все хорошее в том числе: "...благодарю за индейцев, не очень строптивых, не очень опасных, благодарю за истребленных волков и койотов, благодарю за наклейки "Убей пидора во имя Христа", благодарю за выведенный в лабораториях СПИД, благодарю за нацию стукачей" Отсюда и посвящение Джону Диллинджеру, отсюда и музыка Автоматчика Келли. Лишь бы не сродниться с уродами, которых ждет неминуемая смерть от вируса, который они сами и породили. Речь, конечно, идет о вирусе словесном, звучащем, точнее, озвучивающем. Стоит лишь описать страх, и человек испугается. Достаточно описать гибель уродов, и она тут же настанет.
---------------------------------------------
Уильям Берроуз
Кот внутри
ЗДЕСЬ АХ ПУЧ
Кодексы майя — несомненно, книги мертвых; можно назвать их инструкциями по путешествиям во времени. Если вы верите в реинкарнацию, неизбежен вопрос: как подготовиться к следующей жизни? Представьте, что смерть — опасное путешествие, в котором вам аукнутся прежние ошибки. Если вы досконально не изучите факты, вы не прибудете в пункт назначения или, быть может, прибудете по кусочкам. Какие же принципы следует определить? Должно быть, самый важный — спокойная настороженность, лежащая в основе боевых искусств и других систем духовного тренинга — достичь душой и телом состояния бдительной пассивности и сосредоточенного внимания. Подозрения, страх, самонадеянность, твердая убежденность в том, что хорошо, а что плохо, ужас и желание избежать того, что в человеческих представлениях считается "чудовищным", — такие состояния души и тела чреваты катастрофой. Считайте себя пилотом сложного космического корабля, летящего в неизвестности. Если вы испугаетесь, будете стесняться, не станете смотреть на то, что перед вами, вы разобьете корабль. С другой стороны, легковерие и некритическая восприимчивость почти столь же опасны.
Ваша смерть — организм, который создаете вы сами. Если вы боитесь ее или смиренно ожидаете, организм становится вашим хозяином. Смерть — многообразный организм, она никогда в точности не повторяется. Встречать ее следует, с удивлением узнавая. Поэтому я считаю египетские и тибетские книги мертвых, с их упором на ритуалы и знание правильных слов, совершенно несостоятельными. Правильных слов не существует. Смерть — вынужденная посадка, зачастую — прыжок с парашютом. Мотор страшно барахлит. Ищи, где приземлиться. Пейзаж обманчив. То, что сверху кажется гладким полем, может обернуться зыбучими песками или болотом. И, наоборот, — в горах может скрываться долина или гладкое плато. Сосредоточься. Смотри всем своим телом. Выбери нужную точку и приземляйся во мраке. Затемнение.
Смерть должна принести меру забвения. Представьте майя, запертых на небольшой территории: избыток знаний о смерти грозит уничтожением необходимого элемента — забвения. Смерть всегда регрессивна, это движение назад, к младенчеству и зачатию. Но к чему останавливаться на этом? Майя необходимо было двигаться вспять, все дальше и дальше. В противном случае, смерть остается в памяти, а смерть, которую помнишь, перестает действовать. В конце концов, они забрались в прошлое на четыреста миллионов лет. Существовало ли хоть что-то в такой древности? Очевидно, такие промежутки времени не имеют практического смысла.