О Господи! Ногти Энн с силой впились в кожу предплечий.
- Ни за что. Этого никогда не будет.
В ответ Рубен лишь улыбнулся - холодной безжалостной улыбкой.
- Еще как будет, детка. Я умею добиваться своего. - С этими словами он повернулся и ступил было на каменное крыльцо. - Завтра пришлю за тобой машину. Мы вместе поужинаем и обсудим наше будущее.
- У нас нет никакого будущего! - выкрикнула Энн, сжав кулаки.
- Ошибаешься. - Рубен остановился и обернулся к ней. - В семь часов тебя устроит?
В семь часов Стивен будет уже дома. Ему пора будет в ванную, а потом наступит черед вечерней сказки, стакана теплого молока перед сном - и в кроватку. Нет, в это время уйти она никак не может, а уж допустить, чтобы Рубен снова явился в дом, - тем более.
- Ты не можешь просто так ворваться в мою жизнь, Рубен. Если то, что ты говоришь, правда… - Ее голос сорвался, и Энн тяжело сглотнула, не в силах смириться с таким откровением. Помолчав, она заставила себя снова заговорить: - Мне нужно время. Мне надо кое-кому позвонить, и потом ведь есть еще и…
- Уилл, - насмешливо закончил Рубен, - твой добрый душка Уилл. Твой шеф, твой жених, и, подумать только - жалкий бухгалтер.
- Убирайся!
- Я остановился в "Плазе" и не уеду до тех пор, пока мы все не выясним. - Внезапно наклонившись, Рубен легко коснулся губами полураскрытых губ Энн. - Кстати, в этом платье ты совершенно прелестна.
Энн совсем забыла, что стоит перед ним в подвенечном платье. Охваченная смущением, она разгладила юбку. Тонкий шелк отозвался лаской на прикосновение ее пальцев. Платье она решила примерить на всякий случай, чтобы точно знать, что в последнюю минуту не придется ничего переделывать.
- Я просто хотела посмотреть, как оно сидит.
- Сидит превосходно. - Глаза Рубена выразительно блеснули. - Просто идеально.
После ухода Рубена Энн еще час тряслась как в лихорадке. Она переоделась, выпила крепкого чаю, но никак не могла успокоиться. Она не его жена. Это невозможно. Невозможно, и все тут!
Мысли Энн, пока она ехала в детский сад за Стивеном, метались, будто лихорадке. Ведь если она по-прежнему законная жена Рубена, то он имеет права на ребенка. Он имеет право даже забрать Стивена!
Вечером, готовя ужин, Энн отчаянно старалась скрыть от сына терзавшую ее тревогу. Ей было невыносимо трудно поддерживать веселую беседу с ним, всегда доставлявшую ей такое удовольствие. Лишь уложив малыша, Энн вздохнула с облегчением. Ей было необходимо спокойно все обдумать в одиночестве.
Спустившись в свою маленькую гостиную, Энн принялась мерять комнату шагами, сосредоточенно грызя ноготь большого пальца. Единственный способ оградить Стивена от Рубена заключался в том, чтобы скрыть сам факт существования ребенка, но как это сделать? Энн было ясно одно: Рубен не должен узнать о том, что у него есть сын.
На следующий день Энн взяла отгул и весь день провисела на телефоне. Она звонила в суд, адвокатам, всем подряд, кто мог хоть как-то прояснить ситуацию и хоть чем-то помочь. Однако все ее надежды оказались напрасными. С ужасом Энн пришла к выводу: необходимые для развода документы не были оформлены должным образом, потому-то дело и закрыли около года назад. Рубен прав, по законам штата Массачусетс их брак никак не сочтешь расторгнутым.
Энн потребовалось два дня, чтобы смириться с этим горестным фактом. Двое суток бесконечных терзаний, долгих бессонных ночей, когда она ругала себя на чем свет стоит за то, что не следила за ходом событий и не убедилась в том, что развод вступил в силу. Виновата в этом была только она одна.
Наконец с болью в сердце она позвонила Уиллу и сообщила ему печальную новость. Тот немедленно приехал, и они проговорили почти полдня. Но поскольку разговоры все равно ничего не меняли, оставалось лишь отложить свадьбу. Уилл проявил себя истинным джентльменом: он не произнес ни слова упрека и обещал Энн полную поддержку.
После его ухода, когда в доме снова наступила тишина, Энн наконец решила сделать еще один - самый тяжелый для нее звонок.
Набрав номер телефона отеля "Плаза", она попросила соединить ее с Рубеном Каррильо де Асеведа, который, разумеется, остановился в президентских апартаментах. Если Рубена и удивил ее звонок, то он ничем этого не показал, да и Энн была не в том настроении, чтобы вести светскую беседу. Сухо и официально она сообщила, что готова встретиться с ним за ужином на следующий день, и назвала один из модных бостонских ресторанов.
Рубен предложил прислать за ней машину, но Энн отказалась. Она приедет и уедет сама и это будет, надо надеяться, последняя их встреча.
Однако ужин начался вовсе не так, как она предполагала. Машина Энн категорически отказалась заводиться, и вместо того, чтобы отвезти Стивена к няне, ей пришлось звонить той и просить, чтобы она приехала к ней домой забрать ребенка. Затем Энн была вынуждена звонить Рубену с сообщением, что опаздывает из-за неполадок с машиной. Однако прежде чем заказанное ею такси успело подъехать, к дому подрулил роскошный черный лимузин. Даже не глядя на него, Энн уже знала, кто приехал. Она его просто почувствовала - как загнанное животное чует охотника. Его решимость, сила и гнев ощущались издалека.
Осторожно выглянув из окна гостиной, Энн увидела, как Рубен вышел из машины и остановился у открытой дверцы. Он просто стоял, не шевелясь и ничего не говоря, но вся его фигура излучала властность. Он словно утверждал, что она принадлежит ему и только ему. Нет, он не отступит, с горечью подумала Энн. Теперь, раз уж он снова за нее взялся, он ни за что не оставит ее в покое.
Лимузин плавно скользил по улицам Бостона, легко обгоняя мчавшиеся в потоке автомобили. Рубен что-то говорил, но смысл его слов ускользал от Энн. Она никак не могла сосредоточиться. Он объявил, что заказал ужин в другом ресторане, более спокойном и располагавшем к серьезной беседе, упомянул какие-то незавершенные дела, но Энн слушала как во сне. Ее сознание начисто отказывалось принимать тот факт, что между ними что-то осталось незавершенным. Для нее между ними все было кончено. Умерло и похоронено.
Причем этот выбор она сделала не по своей воле. В том, что касалось их отношений, у нее вообще никогда не было выбора.
Лимузин остановился перед одним из закрытых ресторанов, который дозволялось посещать только членам клуба, причем каждая кандидатура желающих вступить в этот клуб придирчиво изучалась.
Вход в ресторан был невзрачным и скорее походил на дверь, ведущую в какой-нибудь склад. Однако за уродливыми бетонными стенами и мрачной стальной дверью оказалось помещение, кричащее роскошью. Зал был отделан в голубых и золотых тонах, а с потолка, покрытого лепниной в виде золотых листьев, свисали вычурные хрустальные люстры.
- Есть хочешь? - спросил Рубен, непринужденно кладя руку на талию молодой женщины.
Энн ощутила, как в ее теле напрягся каждый мускул, отзываясь на его прикосновение. Собственная реакция застала ее врасплох, и она невольно отпрянула. Этого еще не хватало! Она ведь не должна к нему ничего испытывать.
- Нет, - отрезала Энн.
Метрдотель вежливо приветствовал их и провел в кабинку, отделенную от общего зала тяжелыми шторами, которые, если их задернуть, создадут еще более интимную обстановку. Усевшись, Энн взмолилась про себя, чтобы шторы нельзя было задернуть. Пусть бы намертво оказались привязанными к стене золотыми шнурами с тяжелыми кистями. Пока Рубен заказывал напитки и закуски, Энн изо всех сил старалась дышать ровно. Унять дрожь ей никак не удавалось и даже пришлось спрятать на коленях трясущиеся руки.
- Улыбнись, - сказал Рубен, откидываясь па обитую плюшем спинку стула. - У тебя такой вид, словно тебя ведут на пытку.
- Так оно и есть. Для меня это действительно пытка.
- Да уж, далеко мы ушли от прошлого, - насмешливо заметил Рубен, пристально рассматривая бледное лицо Энн из-под полуопущенных ресниц. - А ведь было время, когда ты была готова отдать за меня жизнь.
И чуть не рассталась с жизнью, живя с тобой, мысленно прибавила Энн. Впрочем, вслух она этого говорить не стала. Рубен ведь ничего не знал ни о последней ночи, проведенной ею на Суэньо, ни о том, к чему привела ее дружба с его сестрой.
- Ты не можешь вот так запросто перевернуть мою жизнь, Рубен. Прошло три года - вернее, три с половиной, - с тех пор как мы были вместе. Я изменилась…
- Да, ты стала бунтаркой.
- Нет, я всего лишь повзрослела. И больше не стану подчиняться твоим приказам.
- А мне и не приходилось тебе ничего приказывать. Ты сама все делала для меня. - Его голос, смягченный легким испанским акцентом, подчеркнуто выделил слово "все". - Причем с большой готовностью.
Энн почувствовала комок в животе. Она не желала вспоминать о прошлом, тем более - об их отношениях.
- Рубен, я требую развода и завтра первым делом прямо с утра подам заявление. Уилл знает одного хорошего адвоката, и в конце концов мы с ним все же поженимся.
Рубен в ответ лишь фыркнул.
- Надеюсь, твой Уилл сумеет запастись терпением, потому что ждать ему придется ох как долго. Я буду цепляться за каждую юридическую уловку, чтобы помешать тебе. Вот увидишь.
Энн смотрела на него с таким ужасом, словно перед ней был сам дьявол во плоти.
- Но зачем? Что я тебе такого сделала?
Рубен обвел взглядом ее открытые плечи и скромное черное платье, серые глаза его зловеще блеснули.
- Ты нарушила данное мне слово.
Так вот оно что! Это самая обыкновенная месть! Рубен просто хочет причинить ей боль. Сердце Энн сжалось от страха, и она снова отчетливо представила себе, какая опасность грозит Стивену.