Она никогда не должна узнать, что он вернулся к ней только из-за завещания. Что он женился на ней не только по собственному желанию, но и потому, что этого требовала его работа.
Ложность ситуации немного смущала Донована, но он все сделает, чтобы это исправить. Он женится на Кэссиди - в конце концов, она сама этого хотела! И, черт побери, он должен стать хорошим мужем и отцом. Но он знал и то, что Кэссиди не приемлет никакой лжи.
Прежде чем повернуться лицом к пастору, он поклялся себе сделать все, чтобы вопрос о причине его женитьбы на ней уже не имел значения, даже если когда-нибудь правда и всплывет.
Пастор начал церемонию. Донован почувствовал, что петля затягивается. Он услышал слова, которые не один раз слышал на подобных же церемониях, но только сейчас они западали прямо в душу. Он стиснул руку Кэссиди, и она взглянула на него.
- Ты в порядке? - одними губами спросила она.
Он кивнул. В порядке ли? Не такое уж это легкое дело - женитьба! Еще хуже, когда в голове бродят мысли, что, может быть, решение жениться на Кэссиди было не единственным возможным решением?
Потом пастор спросил, согласен ли он взять Кэссиди за себя. Тут уже страх и неуверенность куда-то отступили. Кэссиди и так принадлежала ему, и сегодняшняя церемония только подтверждала это.
- Да, - ответил он.
Кэссиди улыбнулась ему, а он ей. В этот момент паника убралась туда, откуда ей уже не выбраться. Он не из тех людей, что оглядываются назад и жалеют о сделанном выборе. Он смотрит только вперед и сам решает свою судьбу. Да-да, в этот момент, когда рядом с ним его женщина, он находится там, где и должен быть.
Продолжение церемонии прошло как в тумане. И вот пастор сказал, что он должен поцеловать свою жену.
Донован притянул к себе Кэссиди и тут же почувствовал, как ребенок толкается в ее животе. Он склонил перед ней голову, она привстала на цыпочки, их губы встретились. Он целовал ее и не мог оторваться.
Кэссиди Франзоне… нет, Кэссиди Толли!
Его женщина. Его жена. Мать его ребенка.
- Кэссиди, у тебя найдется минутка?
- Конечно, а в чем дело?
- Я кое-что слышала… Не хочу поднимать волну в день твоей свадьбы, но…
- Говори, говори, Эмма. Все говори.
- Что-то непонятное происходит в "Толли-Паттерсон".
- В каком смысле?
- Я не знаю подробностей, но Джейкоб Элдред, один из адвокатов папиной фирмы, держал в руках завещание Максвелла Паттерсона. Я была на вечеринке с коллегами по работе, и, когда упомянула, что приглашена на твою свадьбу, мне кое-что рассказали о завещании Максвелла…
- О завещании деда Донована?
- Я не могла расспрашивать о подробностях. Начала было, но тут они спохватились, что мне об этом рассказывать нельзя. Тогда я стала приставать с вопросами к отцу, но ты же знаешь, какой он.
Кэссиди села.
- Я не знаю, что и думать…
Эмма присела рядом и взяла ее за руку:
- Я знаю, Кэссиди. Это может быть просто бизнес, но почему он вернулся? Как снег на голову свалился.
- Не думаю, что наш брак как-то может помешать его работе. Хотя деду нравилось, что Донован не женат.
- Ты права. Как раз об этом я и хотела упомянуть.
- О чем ты хотела упомянуть? - спросил подошедший сзади Донован.
- Ни о чем, Донован. Я услышала кое-какие пересуды о тебе и завещании твоего деда.
Кэссиди показалось, что у Донована побелело лицо.
- Какие пересуды? - странным голосом спросил он.
- Ничего особенного. Завещание немного странное…
- Подумаешь, странное! Обычное для Юга дело. Вам обеим не о чем беспокоиться.
Эмма и Донован никогда не были большими друзьями. Кэссиди и не хотела бы, чтоб они уж очень ладили, но, в общем-то, ее это не особенно волновало.
- Конечно, не о чем, - сказала Кэссиди Доновану.
Он протянул ей руку, и она подала ему свою. Он помог ей встать.
- Тебе что-нибудь нужно?
- Я хочу с тобой потанцевать. Извини, Эмма, - сказал он.
Подруга кивнула, но Кэссиди чувствовала, что Эмма сказала не все. Есть что-то еще. Надо будет потом поговорить с Донованом. А сейчас она хочет радоваться и получать удовольствие.
Оркестр начал играть "Помнишь ли?" Джека Джонсона.
- Это ты заказал?
- Я. По-моему, для первого дня нашего брака это самая лучшая мелодия.
Она любила эту песню, от которой всегда возникало ощущение чего-то прочного. Ощущение, что двое могут быть вместе всю жизнь. А она хотела всегда быть рядом с Донованом.
- Не думала, что ты помнишь, как она мне нравится.
- Я все о нас помню, Кэссиди.
Когда он так говорил, ей казалось, что все ее сомнения не имеют под собой никакой почвы. Он прижал ее к себе и стал подпевать. Она очень любила его голос. А еще очень любила чувствовать его объятья. Она так по ним соскучилась!
Кэссиди вздохнула и прижалась к нему.
Он погладил ее по спине:
- С тобой все в порядке, крошка?
- Да. Я скучала по твоим рукам.
- Я тоже. Мы больше никогда не будем спать врозь.
Это ей тоже понравилось. Но ведь он так часто уезжает по делам, что вряд ли эти слова стоит принимать за чистую монету. Она думала, что сегодняшнее событие освободит ее от сомнений и тревог, но, оказалось, их только прибавилось.
- Разве ты этого не хочешь?
- Хочу. Я скучала по нашим ночам…
- В твоем голосе какая-то неуверенность.
- Совсем нет. Я просто подумала, что жизнь иногда идет не так, как хочется.
- Это касается меня?
- Особенно тебя.
- И что мне сделать, чтобы ты избавилась от страхов?
Она пожала плечами:
- Не знаю. В последнее время меня многое тревожит.
- Что тебе сказала Эмма? - спросил Донован, когда оркестр заиграл старую песню Дина Мартина "Вернись ко мне".
Она подозревала, что эту мелодию заказал кто-нибудь из ее братьев, ведь эта мелодия звучала на свадьбе их родителей.
- Кое-что о завещании твоего деда.
- Что о завещании?
- Что оно немного странное. Не правда ли, мои родители выглядят довольными?
- Мама - да.
- Да и папа не такой уж плохой. Я так рада, что он сегодня здесь. У них была масса проблем с рабочим союзом.
- Твой папа - крепкий парень и совсем не выглядит добрячком. Я тоже рад, что он здесь.
- Он всегда немного меняется, когда рядом мама.
- Он ее любит, потому и меняется.
- Да. Даже если расстроен, он никогда не расстроит маму.
- Это неплохо, Кэссиди. Возможно, он мог бы быть тебе хорошим отцом.
- Знаю. И не жалуюсь. Просто, если бы он был с нами: и с мамой, и со мной, и с мальчиками…
Она не знала, что тогда изменилось бы, но подумала об Адаме, который считал, что не может быть отцом и успешным бизнесменом одновременно. А потом подумала о том, что Донован как раз собирается быть и тем, и другим.
Донован никогда не допустил бы, чтобы кто-то сделал что-то лучше его. Ни она, ни его кузен, ни конкуренты по бизнесу. И все-таки: какой отец выйдет из него? Будут ли они танцевать на свадьбе их сына? А вдруг они разойдутся? И тогда, как два чужих друг другу человека, будут стоять поодаль и наблюдать за танцами…
- Кэссиди?
- Ммм?
- Ни о чем не беспокойся. Мы теперь вместе, и только это имеет значение.
Хотела бы она ему верить, но в глубине души все-таки боялась, что одного этого "вместе" ей будет мало.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Еще молоденькой девушкой Кэссиди много раз представляла свою первую брачную ночь. Сейчас, глядя на себя в зеркало ванной, одетую как положено беременным, она чувствовала страх. У них с Донованом не раз бывала близость, но он еще не видел ее раздетой на последнем месяце беременности.
Она даже не уверена, что ей сейчас позволена близость. У нее что-то сжалось в животе. Она нервничала. Возможно, из-за того, что Эмма не договорила? Подруга знает о настоящих причинах возвращения Донована?
А она сама ему поверила? Что и говорить, конечно, поверила. И теперь должна забыть прошлое со всеми страхами и просто радоваться, что он с ней.
Донован постучал в дверь:
- Ты готова?
- Да, только умоюсь, - отозвалась она и пустила воду из крана.
Она услышала, как сзади открылась дверь, и наклонилась, чтобы набрать в ладони воды, но замерла. Донован уже скинул рубашку и стоял в одних приспущенных на бедрах брюках.
Он выглядел так сексуально, что ей тут же захотелось близости, захотелось обнять его за шею, положить голову ему на грудь и притвориться, будто всего того, о чем она волновалась, уже не существует.
- Чего ты тут прячешься?
- Я не прячусь. Просто хотела… ладно, прячусь. Ты же еще не видел меня беременной. И ведь это наша первая брачная ночь. Она предполагает романтику, а я совсем не чувствую никакой романтики.
- Все прекрасно. Пойдем отсюда, и позволь мне тебя обнять.
Он раскрыл объятья, и она немедленно сдалась. Он прижал ее к себе и в этот момент почувствовал удар ножки младенца. Донован положил руку на живот Кэссиди.
Потом поднял ее на руки, вынес из ванной, пронес через весь шикарный номер отеля и осторожно опустил в самый центр огромной кровати. И сам лег рядом, подпер голову рукой и стал внимательно ее разглядывать.
- Ты такой серьезный.
- Я лежу здесь, со своей женой…
Ее муж. Она поверить в это не могла. В душе она до сих пор не верила, что они побывали у алтаря. Тихая свадьба в присутствии только членов их семей - это нормально, ведь она сама на этом настаивала, но теперь получается, что свадьба у них была как бы тайной.