- Кое-какие проволочки, - прошипела я, на ходу, не останавливаясь. Мама так была удивлена моим состоянием, что даже ничего не ответила.
В комнате я стала лихорадочно стаскивать с себя одежду. Оставшись в трусиках и лифчике, подошла к стереосистеме схватила наушники и врубила на полную катушку Рамштайн. Села на стул, откинула голову назад, и раскинул руки в стороны.
Мысли роились в моей голове, но недолго. При такой музыке невозможно думать. Ich will кричало у меня в ушах и в душе.
Глава 4
Пятница. Мы снова едем в коттедж. Вчера ночью, я окончательно осознала, что следующее, что я напишу, будет не о Пинче. В моей голове крутилось, что-то более серьезное. Я решила написать автобиографическую книгу: "Взросление глазами подростка". Конечно, я звезд с неба не хватаю и понимаю, что может у меня не получиться. Но попробовать определенно стоит.
Натолкнуло меня на это фраза мамы, обращенная к отцу, которую я подслушала:
- Не понимаю, что происходит с Самантой. Переходный возраст прошел без малейших гормональных истерик, так сейчас, когда ей почти девятнадцать происходят вещи, которых я не понимаю. Я открыла дверь в её спальню, а она лежит на стуле в таком положении, как будто, не дай Бог, мертва и музыка из наушников гремит так, что слышно в коридоре.
Хм, умерла. Нет, сердце всё же бьется, бьется…
Вот я и решила написать о психологических изменениях человека во время подросткового созревания. Хотя я уже не подросток, но всё же я прошла этот период и, скажу вам, что замкнуто, держа всё в себе.
Я, как никогда радовалась, оказавшись здесь в пригороде. И оставив вещи в комнате, сразу же помчалась к озеру.
Разложив покрывало, я стала энергично клацать по клавишам ноутбука. Меня определенно охватило вдохновение. Текст так и лился из меня: "Передо мной высокая гора. Это цель моей жизни. Я вижу ее, думаю о ней, хочу достичь ее, но взойти на эту вершину хочу самостоятельно. Я уже поднимаюсь, делаю первые шаги. И чем выше ступает моя нога, тем более широкий горизонт открывается мне, тем больше я вижу людей, тем больше познаю их, тем больше людей видят меня. От величин и безграничности того, что мне открывается, делается страшно. Мне необходима поддержка старшего друга. Я достигну своей вершины, если буду опираться на плечо сильного и мудрого человека. Но мне стыдно и боязно сказать об этом. Мне хочется, чтобы все считали, что я самостоятельно, своими силами доберусь до вершины…".
Я так увлеклась, что не сразу заметила, как подошел Фрэнк.
Он тихо сел возле меня на покрывало и устремил взгляд вдаль озера. Я вернулась к работе, меня озарило ещё большее вдохновение. Я не успевала записывать, как фразы рождались в моей голове.
Фрэнк молчал, но затем, видимо удивившись тому, как быстро я печатаю, спросил:
- Неужели, в чате так быстро отвечают?
Он сбил меня с мысли.
- Что? - спросила я, слегка недовольно. Я не любила когда меня прерывали за работой. Просто дома обычно этого никто не делал.
- Интернетная зависимость - это тоже болезнь, - ответил Фрэнк.
- Не в моем случае, - возразила я. Муза ушла, а я ведь написала только пять страниц. Я закрыла, со злостью, ноутбук и случайно задела его колено.
Фрэнк удивился моей вспыльчивости.
- Помягче, Сэм, - сказал он. Фрэнк первый раз назвал меня по имени. От этого мое сердце пропустило удар и забилось неистово стуча. Мне даже показалось, что он это увидит.
Я взяла себя в руки. Не дай Бог, Фрэнк ещё подумает, что я нервная истеричка.
- Прости, - прошептала я.
Он удивился ещё больше, но ничего не сказал, а только кивнул в ответ.
Затем, мы как по команде устремили взгляды на озеро. Здесь было тихо, и красиво. Легкий ветерок взметал волосы и ласкал лицо.
Я не знаю, сколько времени мы так просидели, но момент был волшебный.
* * *
Утро следующего дня выдалось угрюмым. Я взяла мяч и, отправилась на задний двор к баскетбольному кольцу. Фрэнк должно быть ещё спал, так как было рано.
В ушах наушники, на голове высокий конский хвост. Сегодня в моем теле была другая энергия. Мне нужна была хорошая физическая тренировка.
Я раз за разом атаковала кольцо, безжалостно забрасывая мяч. Вдруг кто-то резко выдернул наушники. Я испугалась, резко повернулась и оказалась прямиком в объятиях Фрэнка. Он машинально схватил меня за плечи. Больно сжав их, он прошипел:
- Ты не должна сама выходить из дома. Я за тебя отвечаю.
- Расслабь хватку, - разозлилась я.
Он отпустил меня.
- В сведущий раз предупреждай, когда ты захочешь выйти.
- Переигрываешь, Фрэнк. Мне ничего не угрожает. Это всё фобия отца.
- Пока я твой телохранитель, ты будешь делать то, что я сказал. Поняла?
- Как мне надоели твои постоянные команды. Что ты за человек такой? Неужели невозможно нормально говорить?
Зло, скрипя зубами, я ухожу.
Ворвавшись в комнату, я начинаю метаться из угла в угол. Пытаюсь взять себя в руки. С Фрэнком я скоро, точно, сойду с ума.
Я бессильно легла на кровать и вскоре уснула.
Мне часто сняться сны, но чтобы такие реалистичные - это впервые. Я чувствую такое странное чувство, как будто страх охватывает меня. Но не просто страх, а безумный страх. Я нахожусь в комнате одна, когда вдруг входит Фрэнк, садиться возле меня и прижимает к груди. Я судорожно цепляюсь за него, пытаясь прижаться сильнее, страх уходит. И я просыпаюсь.
За окном вовсю светит солнце. Смотрю на часы - полдень.
Когда я спускаюсь вниз, Фрэнк сидит в небольшой гостиной на диване. Смотрит новости.
- Миссис Брайли заболела. Так, что ужина сегодня не будет, - говорит он, не оборачиваясь.
- А обед? - спрашиваю я и слышу, как урчит у меня в животе. Я ведь даже не завтракала.
- Тоже.
- Интересненькое дело. Ты так говоришь об этом, как будто тебе есть не нужно, - говорю я.
- Я нашел в морозилке пиццу.
Он наконец-то встает с дивана и двигается в сторону кухни.
- Она, наверное, уже готова, - предполагаю я.
- Нет.
От его спокойного тона я злюсь.
- Почему же она ещё не готова? - ехидно цедя сквозь зубы.
Он останавливается возле меня и в упор смотрит на меня.
- Потому, что я не кухарка и не нянька. Если ты хочешь есть - пойди и приготовь.
- Отлично, - я ухожу на кухню.
Конечно, я не представляю, как её готовит, но Фрэнку об этом не обязательно знать. Он как назло тащиться за мной.
Я беру плоский круг пиццы, раздумывая, что с ним делать. Предполагаю, что готовят её в духовке. Но, не знаю, нужно ли ещё что-нибудь.
- А знаешь, - говорю я ему. - Я не голодна.
И гордо задрав голову, удаляюсь в гостиную.
Не хватало ещё подкинуть ему новую порцию истории о том, какая я дурочка. Мне безумно стыдно, что в восемнадцать лет я ещё не умею готовить. Но мне правда никогда не предоставлялась такая возможность.
Я смотрю телевизор и умираю от голода. Жду, когда же Фрэнк, уберется из кухни. Там наверняка что-то есть: хлопья, молоко, печенье… От этой фантазии желудок опять недовольно урчит.
В этот момент из кухни доносятся такие восхитительные запахи. Неужели он готовит?
Вот гад! И это умеет. А как пахнет! Я просто схожу с ума.
Через мгновение Фрэнк заходит в гостиную с подносом. Решил перед телевизором полакомиться.
Я делаю безразличный вид и закидываю ноги в пушистых гольфах на журнальный столик. При этом я готова просто наброситься на него.
Он садиться, и ставит поднос на столик. Я даже не смотрю туда, когда вдруг он протягивает мне большую тарелку с яичницей и ветчиной.
Зная Фрэнка, я боюсь, что это какой-то подвох. Тихо спрашиваю:
- Мне?
Он смотрит на меня удивлено.
- Я все же не хочу, чтобы ты умерла от голода. Будет глупо если единственный человек, которого я охраняю, скончается таким образом.
Я хватаю тарелку, уже не обращая внимания на его слова. Я стараюсь, есть медленно. Но все же заканчиваю раньше Фрэнка и довольно улыбаясь, растягиваюсь на диване.
Теперь можно и телевизор посмотреть.
- А ты все-таки не плохой человек, Фрэнк Мартин, - говорю я задумчиво.