Все изменилось после той катастрофы. Теперь ему достаточно было пробыть в обществе незнакомого человека несколько минут, и он уже видел пережитые им трагедии в черточках лица, в тенях под глазами, в морщинках вокруг губ… Он словно вступил в клуб, членов которого объединяло одно – пережитое горе. Как же мало он ценил раньше свою благословенную слепоту и равнодушие!
Если бы он встретился с Эммой хотя бы немногим больше года назад, вряд ли бы заметил в ее глазах глубоко затаенную боль. И уж точно бы не обратил внимания, какие красивые у нее глаза…
Это сейчас Эмма показалась ему очень привлекательной. У нее были нежные, тонкие черты лица, чуть вздернутый носик и полные, чувственно изогнутые губы. Однако его особенное внимание привлекали ее глаза. Райдер даже сомневался, что ему когда-нибудь доводилось видеть глаза такого серовато-зеленого цвета. Словно клубящийся над изумрудным мхом сероватый туман…
А ведь раньше его привлекали лишь стильные и независимые красотки, такие же поверхностные, как и он сам, не ищущие в жизни ничего, кроме удовольствия.
Но может, именно потому, что эта девушка нисколько не походила на тех женщин, ей удалось пробиться сквозь заслоны, которыми он отгородился от мира? До этого дня Райдер ни за что бы не поверил, что девушка без косметики на лице, с гривой плохо расчесанных кудрей, в мешковатых джинсах и в бабушкином свитере, и уж тем более мечтательница, сможет его зацепить.
И однако же, его влечение к ней было несомненным. Эта девушка словно всколыхнула в нем то, что он похоронил после пожара, – желание жить.
Райдер сурово одернул себя, напомнив, что то, ради чего стоило жить по-настоящему, уже не вернуть. И если он позволит себе радоваться, не предаст ли он тем самым память Дрю и Трейси? Не будет ли это значить, что он их забыл?
Нет, он не забыл…
Просто те чувства, что он здесь ощутил, возникли у него из-за витающего в этом доме запахов хвойных веток, запеченной тыквы, а также атмосферы, пропитавшей этот дом.
"Может, – подумал Райдер, – мне вообще лучше переночевать в машине?"
Ведь, поднимаясь по ступенькам веранды, он уже предчувствовал, что в этом доме его что-то поджидает! Его предчувствие оправдалось, стоило ему прочесть слово "Верю!" среди веточек висевшего на двери венка. Тогда ему даже пришлось подавить порыв сбежать с веранды, назад к машине, чтобы поискать убежище где-нибудь в другом месте.
"Верю!" Но во что?
Будь он один, Райдер нашел бы какой-нибудь паб, желательно с большим телеэкраном, чтобы переждать несколько часов, пока дорогу не расчистят. Но Тесс лишала его права выбора…
Как только Райдер стал опекуном Тесс, все его личные желания и предпочтения отступили на второй план. Теперь все решалось только исходя из интересов Тесс, а потому паб сразу отпадал. Но правильно ли он воспитывает малышку? Некоторые знакомые считали Райдера совершенно не подходящим на роль опекуна. Кое-кто даже в открытую заявил, что для Тесс было бы лучше найти настоящую семью.
Но его брат и Трейси пожелали, чтобы опекуном их дочери стал именно он! Узнав об этом из их завещания – а Райдер даже не думал, что они об этом позаботились, – он, конечно, был потрясен, но не собирался отказываться от обязанности, легшей на его плечи.
Тесс – это было все, что осталось ему в память о брате. Ради племянницы Райдер ничего не жалел. Он нанял для нее няню, но на Рождество Тесс осталась всецело на его попечении, так как миссис Маркл покинула их на время рождественских праздников, чтобы провести это время в кругу семьи. Оставшись один с ребенком на руках, Райдер сначала ощутил себя беспомощным, но быстро совладал со своей растерянностью, а его любовь к племяннице целиком завладела остатками его сердца.
– Показать вам вашу комнату или вы сначала хотели бы перекусить? – спросила Эмма.
Райдер задумался. Тесс недавно выпила бутылочку молочной смеси, но, возможно, она не откажется от чего-нибудь еще. Как, впрочем, и он сам. Поужинав и вздремнув, он будет готов отправиться в путь сразу же, как только метель немного утихнет.
– Я бы не отказался чем-нибудь перекусить, – признал он.
– Да, не позавидуешь тем, кого метель застигла в пути, – сказала хозяйка, по-прежнему держа на руках Тесс и ведя его через узкий коридор, закончившийся узкой дверью. Эмма открыла ее бедром.
– Это точно, – согласился Райдер. – Настоящий белый ад, разве только холодный.
"Почти такой же, как здесь", – мелькнуло у него в голове. И по тому, как вдруг напряглась Эмма, Райдер понял, что каким-то образом она догадалась о его мыслях.
– Но лично я ничего не имею против белого, – коротко сказал он, хотя его слова прозвучали довольно фальшиво.
"Может, мне лучше вообще отказаться от еды здесь, пока я не ляпнул что-нибудь еще? Да, это было бы правильно", – подумал Райдер, но увы, как назло, у него разыгрался прямо-таки волчий аппетит.
Его робкая надежда на то, что хотя бы на кухне ничего не будет напоминать о Рождестве, растаяла как дым, как только он вошел внутрь, отмечая, помимо чисто рождественских декораций, и желто-коричневые стены, и белые ящички, и старый серый линолеум, начищенный до блеска… Заметил он и капающий кран, и заледеневшее с внутренней стороны окно. Да, проблем в хозяйстве было хоть отбавляй!
Большую часть кухни занимал огромный стол, буквально ломившийся от выпечки.
Райдер моргнул:
– Вы не шутили, когда сказали, что ждете гостей? Это же сколько их будет?
– Надеялась на сотню…
Услышав разочарование в ее голосе, Райдер бросил на нее недоверчивый взгляд.
– Сотню?! – повторил он.
– Ночь открытия новогодних празднеств, – объяснила Эмма. – Позади дома есть пруд, на котором я запланировала катание на коньках, на санях и фейерверки. Лошади есть у моего соседа, – добавила она.
И снова Райдер вспомнил о женщинах, с которыми встречался. Изысканная еда, подарки в виде бриллиантов, вечера, заканчивающиеся в горячих ваннах… Среди тех красоток не было ни одной, кому могла бы прийти в голову мысль о подобных новогодних празднествах.
Разочарование Эммы было почти осязаемым. Райдер на миг даже испугался, как бы она не заплакала – в обществе плачущей женщины он терялся. Даже Тесс уже знала об этой его слабости и частенько прибегала к ней, пытаясь чего-нибудь добиться от дяди.
– Мне жаль, – неуклюже пробормотал он, не совсем уверенный, то ли действительно сочувствует Эмме, то ли говорит подобные слова, потому что так принято.
– К завтрашнему дню все изменится, – бодро сказала Эмма. – Новогодним празднествам – быть!
Райдер был бы рад, если бы все так и случилось, но он относил себя к реалистам, а потому не мог разделить ее оптимизма.
Разговор о погоде нарушила Тесс. Наверное, ей надоело слушать взрослых, а может, она просто изнывала от желания попробовать все те вкусности, которые дразнили обоняние и зрение.
– Ето, ето, – залепетала она, стараясь вырваться из рук Эммы.
– Хочешь вот это? – догадалась молодая женщина.
Райдер вздохнул про себя от облегчения и молча поблагодарил Тесс, так как несколько слезинок, выступивших на глазах Эммы, тут же исчезли.
– Папочка разрешит попробовать ей что-нибудь вкусненькое или сначала следует нормально поесть?
Райдер замер. Поправлять ее или нет? С одной стороны, лучше этого не делать, так как через несколько часов его здесь уже не будет. С другой… С другой – ему почему-то не хотелось лгать хозяйке пансиона.
И только в эту минуту Райдер вспомнил, что не представился.
– Райдер Ричардсон, – неохотно сказал он. – Я опекун Тесс. Она моя племянница.
– О… – протянула Эмма и умолкла.
В одном этом выдохе Райдеру послышалась куча незаданных вопросов. Чтобы отвлечь от этого Эмму, он протянул руку.
Почувствовав прикосновение ее пальцев, Райдер понял, что поторопился. Рука у Эммы была маленькой и нежной, но рукопожатие на удивление крепким и уверенным.
Райдер стиснул зубы, борясь с ощущениями, которые вызвал в нем этот физический контакт. И ему тут же стало ясно, что это почувствовал не только он, так как Эмма вдруг замерла. Ее взгляд метнулся к его лицу, и Райдер увидел, как глаза девушки расширились. Она быстро отдернула свою руку.
Взгляд Райдера опустился на ее губы. Почувствовав жгучее желание поцеловать Эмму, узнать, каковы на вкус ее губы, Райдер понял, что его дела плохи. Нужно было срочно занять свои мысли чем-нибудь другим. Например, Тесс. Он протянул руки, и Эмма молча передала ему малышку.
Райдер посадил Тесс на край дощатого стола, убрал одеяльце, стащил с нее свою куртку. Чтобы снять детскую шапочку на меху, ему пришлось немного повозиться.
Меховая шапочка в теплом салоне автомобиля – это уже чересчур. Райдер и сам это понимал. Но так он, по крайней мере, мог быть спокойным, что никто не заметит, в каком состоянии находятся волосы Тесс. Одного взгляда на детскую головенку было бы достаточно, чтобы задаться законным вопросом: как можно доверить ребенка человеку, который не в состоянии нормально расчесать ей волосы?
– Ненавижу ее, – пробурчал он, воюя с упрямой шапкой. – Никогда не могу снять ее с первого раза.
– Понятно, – сдавленно произнесла Эмма.
Он метнул взгляд в ее сторону. Эмма улыбалась, крепко сжимая губы, но было видно, что она с трудом удерживается от смеха.
Райдер сдвинул брови. Он не любил Рождество, но еще больше не терпел, когда служил посмешищем.
– Смешно? – раздраженно спросил он.
Тут Эмма не выдержала и прыснула со смеху.
У Райдера мелькнула мысль, что смеющаяся Эмма похожа на лукавого эльфа, хотя он в своей жизни не видел ни одного.