Слишком резко всё изменилось, слишком многое случилось за какие-то полчаса. Реальность вдруг перевернулась передо мной, поменяв местами вещи, ставшие за годы привычными: весёлый балагур превратился в рассудительного циника, я сама из опытного специалиста - в глупую девчонку. Я понимала, что во многом мой собеседник прав, и после того, как я пыталась его убить, он имел полное право свернуть мне шею, а не только немного поиздеваться. Возможно, на его месте я вела бы себя ещё хуже. Но справиться с эмоциями это не помогало: Зуев выбирал места для ударов очень точно, каждое его слово задевало по-новому. Было ли это его маленькой местью, или он просто меня проверял, я не знала. В свете всех открытий склонялась именно ко второму варианту и понимала, что все его проверки я проваливаю одну за одной.
Но, дыру над ним в небе, даже это понимание не помогало: слишком сильна оказалась моя злость.
- Угу. А тыкать отравленной иглой человека, который тебе вроде как доверяет, это верх культуры и благородства, - хмыкнул он. - Несколько лицемерно требовать от окружающих того, чем сама не блещешь, согласись?
- Мой мир погибает, - упрямо возразила я. - Ты бы не пошёл на что угодно, если бы твоей Земле угрожало подобное!
- Пошёл. А я, заметь, тебя и не осуждаю; я указываю тебе на непрофессионализм и непоследовательность. И судя по тому, как ты бесишься, ты понимаешь, что я кругом прав. А ещё тебе чертовски обидно, что тебя, такую умную и крутую, все годы твоей работы держали за обезьянку в зоопарке. Если тебя это утешит, мне всё это время тоже приходилось очень несладко.
- Что ты можешь об этом знать? - процедила я. - Двенадцать лет моей жизни улетели в дыру!
- Это был твой сознательный выбор, - он невозмутимо пожал плечами. - Или тебя заставили пойти в разведку?
- А твой - нет?
- Так я и не жалуюсь. Наоборот, тебя утешаю, - мужчина лениво усмехнулся. - Бедная-несчастная героическая девочка с тяжёлой судьбой и туманным прошлым! Отличный сюжет для пафосного высокобюджетного кино. Вот выйду на пенсию, напишу мемуары и стану знаменитым сценаристом, - мечтательно сощурился он.
- Сволочь, - зло выдохнула я. - Ты понятия не имеешь, каково это - жить так, как живём мы! Вырос в сытости, довольстве, спокойствии, уверенный в завтрашнем дне… У вас есть хорошая поговорка: "сытый голодному не товарищ"!
- Я даже отвечать на это не буду, было бы, перед кем оправдываться, - улыбка из мечтательной превратилась в сочувственную, что меня ещё больше разозлило. Дыру над ним в небе, да что же за человек такой! - Прибереги свои душещипательные истории для тех, кто с удовольствием их выслушает, и будет принимать решение по твоему миру.
- Какое решение?
- Как вас, идиотов, спасать, - хмыкнул он. Вдоволь насладившись ошарашенным выражением моего лица, насмешливо качнул головой. - Ты тут про поговорки вспоминала, так вот я тебе ещё одну подскажу. "По себе людей не судят". Я тебе уже говорил, мы очень жалостливые и всегда поддерживаем всяческих нуждающихся, даже когда от нас этого не просят. Больше того скажу, если бы информация о вашем существовании просочилась в прессу, поднялся бы жуткий хай в обществе на тему "там братья по разуму умирают в муках, а мерзкое правительство ничего не делает по этому поводу". В генштабе, правда, давно уже предлагали испытать на вас пару новейших боевых разработок по принципу "нет человека - нет проблемы", но, как видишь, до сих пор не испытали. И даже - удивительно, правда? - разрабатывают пути решения вашей проблемы.
- Но зачем… - пробормотала я и запнулась, не в силах сформулировать в одном вопросе сразу все охватившие меня чувства. Впрочем, собеседник прекрасно понял всё и без слов.
- Зачем мы с тобой вычеркнули столько лет из собственной жизни, зачем я собирался передать тебя смежникам, зачем тратить столько сил на сбор информации о твоей далёкой родине? Учёные делают свою работу, мы - свою. А вдруг вы бы лелеяли мечты об уничтожении человечества и несли угрозу Федерации? Может, начальство ещё решит, что вы опасны, и предпочтёт понаблюдать со стороны, аккуратно вас изолировав; это в любом случае решать не мне и не тебе. И даже если мы с тобой тут сдохнем, это ничего не изменит.
- Почему - сдохнем? - уточнила я.
- А ты ещё не заметила, что ли? - он удивлённо вскинул брови. - Всё-таки, вопиюще корявая у вас подготовка. Перефразируя известное старинное выражение, "не отвлекайте пилота во время прыжка", а ты именно это и сделала. Нас вынесло не пойми куда, двигатель вышел из строя, прихватив за собой на тот свет часть электроники, включая почти всю связь и систему навигации. Так что мы с тобой сейчас висим не пойми где на расстоянии многих световых лет от ближайшей звезды, и сами отсюда выбраться не можем. По счастью, хотя бы системы жизнеобеспечения и экстренной сигнализации работают, а вынести слишком далеко нас не могло физически: не те у нас двигатели. Так что рано или поздно нас всё-таки найдут. Вопрос, доживём ли мы с тобой до этого счастливого момента, - Зуев весело хмыкнул. - Слушай, что-то ты выглядишь не вполне здоровой; ты нормально себя чувствуешь?
- Всё в порядке, - поморщилась я. Мужчина не поверил, подошёл ближе, потрогал мне лоб тыльной стороной ладони.
- У-у, мышь, да у тебя жар, - он растерянно качнул головой. - Из-за этой, как её, перестройки организма?
- Да, - не вдаваясь в подробности, коротко кивнула я. Был жар, меня периодически пробивал мелкий озноб, да и голова продолжала болеть после удара, что не добавляло приятных эмоций. И, кстати, эмоциональная нестабильность тоже укладывалась в симптомы этого состояния; не просто же так меня швыряло от одного чувства к другому так стремительно и часто.
- И что, каждый раз вас в этой второй фазе так колбасит? Что же на третьей будет?
- По-разному бывает, - сдаваясь его настойчивости, пояснила я. - Во-первых, мне слишком многое нужно сейчас восстановить, а, во-вторых, ты человек, на тебя не так-то просто настроиться.
- Но ты ведь сейчас выглядишь как человек, зачем туда-обратно всё переделывать? - продолжил допытываться любопытный землянин.
- Сейчас я выгляжу как вполне конкретный человек, и многие другие параметры пришлось изменить. Организм восстанавливается, это сложный процесс.
- Это можно как-то облегчить медикаментозно, или нужно просто пережить? - поинтересовался он.
- Зачем тебе это облегчать? - устало уточнила я.
Отказываюсь понимать этого человека. Он держит меня связанной, издевается, но при этом трогательно заботится о моём здоровье, даже когда прямой угрозы жизни нет. Я понимаю, если бы он берёг меня во имя долга: надо доставить живьём ценный объект, но своим поведением он противоречил сам себе. Ладно, нынешнее его беспокойство: это моё состояние теоретически могло бы быть опасным. Но он мне кровь из разбитой губы зачем-то останавливал, это вообще к чему было?
- Можешь не верить, но я не люблю мучить людей.
- Не заметно, - фыркнула я.
- Я имею в виду целенаправленное причинение физической боли. А вот попрактиковаться на ком-нибудь в остроумии очень увлекательно. Заметь, я ведь не лишаю тебя возможности ответить мне в той же словесной форме, даже наоборот, пытаюсь тебя на это спровоцировать. Но ты предпочитаешь злиться, шипеть и говорить глупости. И кто в этом виноват, кроме тебя самой?
Пока говорил, он отобрал на столе несколько шприц-тюбиков, пузырьков и универсальный аппликатор для инъекций, который положил рядом с собой на стол.
- Ты так и не ответила, тебе можно давать лекарства? Тут есть несколько жаропонижающих, обезболивающие и всякие другие полезности, - пояснил он, раскладывая на ладони пузырьки и с интересом их перебирая, как мастерица - бусины.
- Лучше не стоит, - поморщилась я. - Нужно только пить больше жидкости.
- Ладно, не стоит - так не стоит, - пожал плечами мужчина, небрежно ссыпая свою добычу обратно на стол. - Ну-ка, иди сюда, - он легко подхватил меня одной рукой поперёк талии и со мной в охапке поднялся на ноги.
- Что ты делаешь? - напряжённо уточнила я.
К счастью, голос прозвучал почти ровно: видимо, я уже смирилась, что никакой физической угрозы от этого человека можно не ждать. Во всяком случае, её неизбежность не первой приходила в голову. Скорее, я ждала от своего конвоира каких-нибудь очередных сюрпризов.
- Собираюсь ложиться спать. Тебя что-то не устраивает? Имей совесть, я по твоей вине пять лет сплю урывками, так хоть перед смертью высплюсь по-человечески, - не выпуская меня из рук, он подошёл к пульту управления, быстро натыкал что-то в меню, и обстановка в комнате начала меняться. Стол отъехал в сторону, диваны хитро изогнулись, повернулись и сложились в огромную круглую кровать метров трёх в диаметре. На эту кровать он меня и положил; к слову, довольно аккуратно, даже подушку под голову пододвинул. - Я бы тебя развязал, но, извини, ты совершенно не внушаешь мне доверия своим поведением, а вытаскивать ещё какие-нибудь острые предметы из своего тела мне сейчас не улыбается.
И, для начала дав мне вдоволь напиться, он с невозмутимым видом вытянулся на кровати рядом со мной как был, в штанах и ботинках. Я понимала, почему он не стал раздевать меня, даже была ему за это благодарна: во-первых, не охота было возиться, а, во-вторых, я бы начала сопротивляться, зачем ему такие сложности. Но неужели ему самому приятно спать в ботинках? В то, что он может меня стесняться, я бы не поверила никогда, поэтому решила уточнить:
- Почему ты не раздеваешься?
- Хочется рассмотреть во всех подробностях? - рассмеялся он. - Извини, такого удовольствия я тебе не доставлю. Я, знаешь ли, не люблю встречать неприятности с голой задницей. А в твоей компании, зверушка, я кроме неприятностей уже ничего не жду.