Я постояла минут десять, прислушиваясь, не возвращаются ли они, и побежала к запертой калитке. У меня в заднем кармане джинсов всегда лежал маленький швейцарский ножик с полезным набором лезвий. И шило там тоже было. Я нашла замочную скважину и принялась шарить в ней шилом. Взломщик из меня так себе, но если замок не слишком хитрый, то спокойствие и терпение могут быть вознаграждены. Несколько раз у меня это получалось, когда на заданиях приходилось натыкаться на запертые проходы к старым каналам.
Замок оказался очень простой. Минут через пять я его уже открыла. Но пленнику изнутри до скважины никогда бы не добраться, даже с обеими здоровыми руками и шилом впридачу.
Парень был в сознании, но совершенно дезориентирован. Меня он сначала не узнал. А, может быть, как раз и узнал, и поэтому сильно испугался. Я осмотрела его. Открытых ран не было, но похоже, что избивший парня мужчина знал своё дело. Парнишка еле дышал.
- Не бойся, я не с ними. Я тебе помогу.
Он настороженно засопел, свернулся в клубочек и застыл.
Я оставила его и пошла в сарай. Там было темно, свет проникал только через ряд из нескольких отверстий величиной с кулак, что оставили строители в задней стенке. Слева от дверного проёма стояло ведро с водой и кружка. Справа в дальнем углу ещё одно ведро, и запах из него доносился не из приятных.
Зачерпнув воды, я вернулась к парню, дала напиться, плеснула немного ему в лицо, а остатками умылась сама.
Он немного разогнулся, опёрся спиной о стену и опять замер, закрыв глаза.
- Ты как? Живой? - спросила я и тут же ругнула себя. Толку-то разговаривать с глухим, который тебя, к тому же и не видит.
Я тронула его за плечо. Он мгновенно открыл глаза.
- Ты как?
Он только вздохнул и промычал.
- Что они от тебя хотят? За что бьют?
Парень чуть сморщился, словно говоря: "Да неважно, пустяки это всё".
- Пойдём отсюда, проход открыт.
Он отрицательно покачал головой.
- Почему?
Парень неуверенно посмотрел на меня, потом, видимо, принял какое-то решение и что-то написал пальцем на земле. Я изогнулась, чтобы прочесть. Там по-гатрийски было написано в пыли: "найдут".
- Ну можем ведь постараться, чтобы не нашли.
Он опять безнадёжно вздохнул и помотал головой.
- Почему?
Парень с трудом наклонился, коснулся пальцем браслета на правой лодыжке и постучал по утолщению в металле.
- Что это? Чип?
Он кивнул.
- А снять эту штуку? Может, я попробую? Я же замок открыла.
Парень задумался. У него вообще было интересное лицо. С одной стороны, юное и свежее, несмотря даже на общую немытость и лохматую небритость, но этот напряжённый и задумчивый взгляд, в котором читалась обречённость, как-то безнадёжно старил его.
- Давай попробуем! - повторила я и, вытащив из ножика шило, взяла его за руку.
Он покачал головой и показал на ногу.
- Хорошо, сначала ногу. Давай её сюда.
Немного стесняясь, он развернулся и положил ногу в браслете мне на колени.
Ковырялась я в этой железке очень долго. Сначала мне вообще показалось, что в ней просто нет отверстия под ключ. Но тогда не отливали же металл прямо на ноге. Наконец, я нашла не отверстие, а щёлку, вероятно, под ленточный ключ. Моё шило оказалось для этой щёлки слишком толстым. Пришлось достать из чудо-ножика пилку. Была там такая, не для ногтей, а даже не знаю, для чего в перочинных ножах такие лобзики. Вот она в скважину пролезла. И примерно через полчаса мне удалось нажать каким-то зубчиком пилки на самую важную точку. Замок браслета раскрылся.
Парень уже измучился ждать, но после такого успеха он уже с нетерпеливой надеждой подал мне руку.
Второй раз всегда легче. Копание в наручнике заняло у меня уже намного меньше времени, и он тоже раскрылся.
Парень скинул свои кандалы на землю и несмотря на плачевное состояние широко и радостно улыбнулся.
- Как же тебя зовут? - спросила я его ещё раз.
"Ло", - написал он в пыли.
- Хорошее имя. Недлинное, - улыбнулась я. - А фамилия у тебя есть?
Он сразу же стал серьёзным и покачал головой.
- Ну, как хочешь. Нам лучше убраться отсюда. Ты как, сможешь идти?
Он уверенно кивнул и, держась за стену, встал на ноги, выпрямился во весь свой немаленький рост. Так он стал казаться ещё более тощим.
Пошатываясь, он вошёл в сарай и вынес оттуда ведро с нечистотами. Поставив его там, где только что сидел, он поднял с земли кандалы и с каменным выражением лица утопил их в дерьме.
- Зачем? - спросила я, когда он на меня взглянул.
Ло присел и накорябал: "пусть поищут". Этот паренёк определённо начинал мне нравиться.
- Пойдём, что ли?
Он кивнул и нетвёрдо пошёл к открытой калитке. Кажется, он отвык разгибаться в полный рост.
Мы вышли. Ло прикрыл за собой калитку, посмотрел на меня и пощёлкал пальцами.
- Что? Нож?
Я вытащила шило и подала ему. Но он не взял его сразу, сначала схватил мою руку, положил ладонью на трубы и сжал.
- Подержать? Хорошо, держу.
Тогда Ло взял шило и полез в скважину.
Тысячу раз на моих глазах шилом, проволокой, иглой открывали такие замки. Но чтобы пытались закрыть, да ещё левой рукой, такое я видела впервые. Ло сосредоточенно сжал губы, тыкая шилом в замок. Там что-то щёлкнуло, и калитка, которую я придерживала, встала неподвижно. Ло вернул мне нож. Да уж, в следующий свой визит его мучители будут очень долго его искать.
- Ты знаешь, куда идти? - спросила я.
Он кивнул и махнул мне рукой. Ничего не оставалось, как следовать за ним.
* * *
- Кирочка, дверь прикрой поплотнее, сквозит!
Каждый раз, слыша это "Кирочка", я вздрагивала. Никто в жизни никогда меня так не называл.
Но я послушно встала и прижала входную дверь. Две недели подряд была какая-то адская летняя жара. Я загорела на огороде, ковыряясь в грядках с укропом и репой, один раз чуть тепловой удар не получила. А потом вдруг подул резкий северный ветер, пригнал тёмные облака, и они то и дело проливались дождём. И так продолжалось уже несколько дней подряд.
В небольшом каменном домике стало холодно, и Ло зачастил в ближайший лес за дровами, топил камин почти что непрерывно целыми днями, делая перерыв только на ночь. А я сидела дома, приглядывала за Настей и под её руководством готовила еду из того, что росло в огороде.
Когда мне удалось освободить Ло из оков, и через двое суток скитаний по лесу он привёл меня на лесной хутор, я уже была на пределе. Мне казалось, парень заблудился. Я уточняла, всё ли в порядке, не потеряли ли мы дорогу, и, видимо, делала это так часто, что он, наконец, разозлился на меня.
Но я зря боялась. Ло прекрасно ориентировался в лесу, и к своему дому вывел меня смертельно уставшую и зверски голодную, но живую.
Лесной хуторок не был чем-то особенным. За два дня пути мы много таких видели издалека. Обычно это был маленький каменный домик, какие-нибудь пристройки и сараи рядом, большой огород, поле или пастбище. В огородах и на полях что-нибудь обязательно росло, на пастбищах кто-то мычал и блеял, и всё выглядело прямо умильной пасторалью.
Настю я сначала приняла за мать Ло. Они с такой радостью бросились друг другу в объятия, она так рыдала, так целовала парнишку, так уж не могла наглядеться… Но потом я разглядела, что Настя вовсе не пожилая замученная женщина, какой она показалась мне поначалу. Она была старше меня всего лишь года на три-четыре, а значит, в матери Ло никак не годилась. Но и сестрой ему она, как оказалась, не была.
Настя тяжело болела. Она вставала с постели всего несколько раз в день и очень ненадолго, почти ничего не ела, спала некрепко и беспокойно. За те три недели, что я провела в их доме, ей стало чуть лучше, но это, видимо, было из-за того, что вернулся Ло, которого она уже не чаяла увидеть живым.
Когда-то Настя, вероятно, была болтушка. И если бы она была здорова, я услышала бы их историю сразу и во всех подробностях. Но сейчас подолгу разговаривать ей было трудно. Поэтому я всё узнавала постепенно, день за днём.
Настя была когда-то наёмницей с изнанки и попала сюда так же, как попадают в слои все курьеры. Однажды вертикальный канал её не принял и выбросил в здешний слой, в безлюдную лесную чащу. Ей было всего двадцать. Она жестоко переломалась и, наверное, погибла бы довольно быстро, если бы её не нашёл местный охотник. Он её приютил, вылечил и взял в жёны. Детей у них, к сожалению, не получилось. Однажды на хутор пришли залётные, им не понравилось, как их тут встретили, и, уходя, Настиного мужа они просто убили. С тех пор она много лет жила одна. А потом история повторилась. Пару лет назад уже другой канал, горизонтальный, выбросил в лес разломанный вагончик, в котором был Ло. И ни за что бы он не выжил, если бы всё это не случилось у Насти на глазах. Она мгновенно поняла, что произошло, и сразу же полезла проверить, что с курьером. Счастье, что она не растерялась, увидев мальчишку с практически оторванной рукой. Ещё бы несколько минут, и парень бы умер от потери крови, не приходя в сознание. Но вовремя наложенный жгут спас Ло от смерти, а горячая забота Насти поставила его на ноги.