- Они действительно много едят и не соблюдают никаких диет. Египтяне любят полных женщин. Если египтянка худая, значит, она либо бедная, либо больная.
- Ты хочешь сказать, что мне придется еще поправиться?
- Я хочу сказать, что я буду любить тебя любой, какой бы ты ни была. Ведь тебя подарил мне сам Аллах.
- Значит, в Египете полная женщина - зажиточная женщина. Хорошо, а по чему можно определить достаток мужчины?
- По обуви. Все смотрят, какая у тебя обувь. Ты можешь ходить в старом грязном халате, но носить дорогую обувь, и все будут думать, что ты - обеспеченный человек.
- Значит, босиком здесь лучше не ходить?
- Думаю, не стоит. Тебя могут неправильно понять.
Закрыв глаза, я представила, какой будет наша жизнь с Валидом, как я буду ждать его с работы, учить арабский язык, готовить обед, выходить на балкон и наблюдать за тем, как в соседнем дворе сидят пожилые арабы, играют в нарды и курят кальян. Я приучала себя к мысли о том, что обязательно привыкну к Хургаде. Этот молодой город еще только развивается и строится. Пройдет время, и он станет интереснее и красивее.
- Валя, ты спишь? - поинтересовался Валид.
- Я мечтаю.
- О чем?
- О том, как мы с тобой будем жить.
- Я буду хорошим мужем и лучшем в мире отцом…
- А я - хорошей женой. Валид, а что мы будем делать с моей визой, которая вскоре закончится? Она же туристическая.
- Когда она закончится, мы будем ее продлевать, а потом поменяем ее статус. Мы займемся этим позже. Нам нужно будет заменить визу на рабочую или гостевую.
- Хорошо.
- Моя мама научит тебя стряпать арабские блюда. Я бы очень хотел, чтобы ты умела их готовить.
- А они сложные?
- Совсем нет, ты быстро научишься.
- Я постараюсь!
- А в дальнейшем мне бы хотелось, чтобы ты приняла ислам.
- Я пока к этому не готова.
- А я тебя и не тороплю.
В Каире я познакомилась с достаточно большой семьей Валида, состоящей из пожилого отца, матери, трех младших сестер и двух старших братьев. Никто из них не владел английским, поэтому я совершенно не понимала, о чем вокруг меня говорят. Едва мы с Валидом вошли в дом, сбежалось все семейство моего мужа и родственники стали с любопытством рассматривать меня. Отец улыбался, а вот свекровь смотрела на меня с какой‑то ненавистью и даже презрением. Одна из младших сестер дотянулась до моих светлых волос и стала их трогать.
- Что это она? - поинтересовалась я у Валида.
- Ей нравятся твои волосы. Они светлые.
Наклонившись к девочке поближе, я растрепала свои волосы и улыбнулась.
- Нравится? Когда вырастешь, у тебя тоже такие будут: я тебя обесцвечу, будешь просто красавицей.
Слегка обняв девочку, я посмотрела на Валида растерянным взглядом и тихо спросила:
- Валид, а я им нравлюсь?
- Конечно, нравишься. Они тебя любят.
- А почему твоя мама на меня так смотрит?
- Как?
- Зло.
- Тебе это кажется, просто у нее такой взгляд.
Валид сказал что‑то на арабском языке своей матери, и она улыбнулась, только эта улыбка показалась мне наигранной и неестественной.
- Покажи им наше свидетельство о браке.
Валида удивила моя просьба, и он растерянно пожал плечами:
- Зачем?
- А то, может, они не верят, что мы расписались и я - твоя жена.
- Они это знают.
- Я тебя очень прошу. Мне хочется, чтобы они это увидели.
Валид выполнил мою просьбу и показал документ своей семье. Все утвердительно закивали головой, а младшая сестренка, с которой я сразу нашла общий язык, моментально потащила меня в дом. Валид сунул свидетельство о регистрации брака обратно в карман и последовал за мной.
- Свадьбу сыграем позже, а сейчас просто посидим по‑домашнему.
ГЛАВА 6
Семья Валида жила небогато, можно сказать - даже бедно. Больше всего в квартире меня поразил туалет. Он представлял собой дырку в полу, как на вокзале. Сама квартира состояла из нескольких комнат, в углу одной из них я заметила старый телевизор. Комната, которую нам выделили с Валидом, была совсем крохотной. В ней помещалась всего одна кровать, рядом с которой возвышалась целая груда какой‑то одежды. От всей этой убогости и серости у меня защемило сердце. Я вдруг подумала о том, что от силы протяну здесь всего одну ночь. Потому что квартира, которую снимал Валид в Хургаде, была сказкой по сравнению с этой. Я уже привыкла к тому, что египтяне практически не пользуются туалетной бумагой или пользуются ею в редких случаях. Поэтому в квартире Валида к унитазу был приделан краник. Поначалу это казалось мне неудобным, но со временем я приспособилась и чувствовала себя без туалетной бумаги комфортно. Тем более, все предыдущие поездки я жила в отеле, а проводила в квартире Валида только ночи, возвращаясь утром в номер для того, чтобы наслаждаться системой "все включено". Поэтому не унитаз, а дырка в полу, как в вокзальном туалете, без каких‑либо краников и туалетной бумаги, оставила на душе крайне неприятный осадок. Я не понимала, как люди могут справлять свои нужды в эту дырку всю сознательную жизнь и не подозревать о существовании более комфортных условий.
Заглянув в одну из комнат, я увидела трех женщин в хиджабах, которые сидели на кровати и о чем‑то разговаривали между собой.
- Здрасте, - буркнула я и улыбнулась.
Женщины тут же замолчали и посмотрели на меня так, словно я приехала не из России, а прилетела с другой планеты.
- Я жена Валида, - мило проворковала я и на всякий случай повторила эту же самую фразу на английском языке.
Судя по лицам женщин, они так и не поняли, что я им говорю, потому что не знали никакого другого языка, кроме арабского. Мне показалось, что они смотрят на меня не только с сильнейшим любопытством, но что в их взгляде читается какая‑то ненависть и презрение, словно Валид привез в дом не супругу, а русскую проститутку. В их глазах не было даже капли доброжелательности, только непонятная злость, еще более сильная, чем та, которая исходила от свекрови. Я думала, что это связано с тем, что я иностранка, иноверка, совершенно по‑другому одета. Почувствовав, как какой‑то холодок пробежал по моей спине, я тут же вышла из комнаты и наткнулась на мужа.
- Ты что такая перепуганная?
- Там женщины в хиджабах, злые какие‑то.
- Это мои тетки.
- А что у них лица как будто деревянные?
- Почему деревянные? - не понял моего юмора муж.
- Надулись на меня, как мыши на крупу.
- Ты хочешь сказать, что они злые?
- Как мегеры.
Валид плохо понимал специфический русский юмор, но все же догадался, что я имею в виду, и тут же ответил:
- Если ты думаешь, что у них черное сердце, то ты не права. У них светлое сердце. Тут все тебя любят. Ты выучишь арабский язык и сможешь сама с ними общаться.
- Хочется верить, - буркнула я себе под нос и пошла следом за мужем.
- Тебе нравится, как живет моя семья? - поинтересовался Валид, как только я зашла в выделенную нам комнату для того, чтобы оставить в ней свою сумку.
- Да все непривычно как‑то.
- Валя, ты пока со всеми знакомься, чувствуй себя как дома, а я должен идти к кредиторам.
- Да, конечно, - я достала из объемных карманов своей модной юбки аккуратно упакованные пачки долларов и протянула их Валиду. - Тут ровно двадцать тысяч.
У Валида тут же заблестели глаза. Кончики его губ заметно дрогнули, и он поспешил взять из моих рук предназначенные ему деньги.
- Валя, как же сильно я тебя люблю! Ты - моя душа. Сейчас я отдам деньги кредиторам, и меня не посадят в тюрьму. Мы будем жить долго и счастливо.
- Мне приятно слышать эти слова.
- Я люблю тебя, и это самое главное. А у тебя с собой есть еще немного денег, чтобы закупить товар для нашего магазина?
Мне понравилось выражение "наш магазин", и я утвердительно кивнула головой.
- Немного есть.
- Ты пока побудь с моей семьей, а я пошел к кредиторам.
Оставшись наедине с семьей своего мужа, я стала играть с его сестрами, позволяя им себя трогать и что‑то рассказывать на непонятном мне арабском языке. Мать Валида возилась на кухне. Когда я спросила ее по‑английски, могу ли я чем- нибудь ей помочь, она кинула на меня суровый взгляд и указала на гору грязной посуды. Пока я мыла посуду, свекровь готовила какую‑то кашу из бобов и по‑прежнему кидала на меня злобные взгляды.
Вымыв посуду, я вновь обратилась к своей свекрови, предложив ей дальнейшую помощь, но та, даже не взглянув на меня, вышла из кухни.
Больше всего в египетских квартирах меня поражало отсутствие обоев. Стены были только отштукатурены и напоминали стены в наших квартирах, которые продавали на рынке первичного жилья без внутренней отделки. Я не представляла, как можно всю жизнь прожить в квартире с серыми стенами, ведь они вызывают крайне неприятное давящее ощущение и нагоняют хандру, тоску и депрессию.
С трудом дождавшись Валида, я посмотрела на него обеспокоенными глазами и сразу спросила:
- Ну, как кредиторы? К тебе больше нет никаких претензий?
- Меня не посадят в тюрьму! - торжественно сообщил мне Валид.
- Значит, теперь нашему семейному благополучию ничего не угрожает?
- Ты спасла мою жизнь!
- А ты - мою, потому что если бы мы не были вместе, то я бы точно умерла от тоски.
- Я знал, что Аллах подарит мне самую лучшую девушку, у которой будет светлое сердце. Кредиторы не ожидали, что я верну деньги, но, как только я с ними рассчитался, они сказали, что теперь я могу быть спокоен и мне ничего не угрожает.