Но не успела Шерил дойти до верхней площадки, как услышала за спиной шаги, а в следующее мгновение оказалась прижатой к стене. Сидни перекрыл ей пути к отступлению.
- И что же ты думаешь о моих проблемах?
Он уперся руками в стену, заключив Шерил в плен, глаза его пылали безумием.
Ошарашенная внезапностью нападения Шерил не на шутку испугалась, но виду не подала, а смотрела ему прямо в глаза.
- Отвечай мне! - приказал он, прожигая ее взглядом.
Шерил попыталась перевести дыхание, но в горле застрял комок, и вдруг ее злость преобразилась в жаркое желание. В этот момент она увидела в глубине глаз Сидни знакомые зеленые искры, выдававшие тот же голод, что томил и ее.
- Черт побери, Шерил, отвечай мне! - простонал он, и его взгляд переметнулся на ее губы, все еще хранящие следы страстной ночи.
В нем происходила какая-то борьба, и Шерил с трудом смиряла желание обнять Сидни, прильнуть к нему всем своим существом - и телом, и душой. Их разделяло столь малое пространство, что она готова была сделать естественнейшее из движений - движение навстречу, но именно в этот момент Сидни отстранился и отошел к перилам.
- Решил замкнуться со своими проблемами в ореховой скорлупе? - поддела она. Дыхание ее стало прерывистым, как от долгого, изматывающего бега, тело, выйдя из-под контроля, дрожало. - Надеюсь, ты не станешь отрицать, что все еще вожделеешь ко мне.
- Не это я ожидал от тебя услышать… Скажу только, что прошлая ночь и в самом деле озадачила меня. Но, согласись, Шерил, ты крайне соблазнительная женщина, а я всего лишь мужчина из плоти и крови.
Его очевидная неспособность признать правду, потрясла ее больше, чем намеренно оскорбительный тон.
- Здесь наверняка найдется немало женщин, готовых подтвердить, что ты воистину мужчина из плоти и крови, - отрезала Шерил. - Удивляюсь только тому, что все они считали тебя нормальным!
- Можно подумать, ты с ними знакома, - помрачнев, буркнул Сидни.
- Да ни с кем я не знакома! - возразила Шерил и, понимая, что удачно отбитый удар может вернуть ей самообладание, непринужденно объяснила: - Просто пресса достаточно хорошо осветила твою любовную жизнь.
- Пресса осветила мою сексуальную жизнь, - с леденящей язвительностью поправил он. - Любовной жизни у меня не было. Но мнения газетчиков обо мне, по крайней мере, совпадают, а вот с тобой они так и не смогли разобраться, то ли ты ледяная девственница, то ли женское мое подобие. - Он помолчал, затем улыбнулся такой знакомой, такой ошеломляюще прекрасной улыбкой, что Шерил стало не по себе. - Но я-то ведь знаю, кто ты, не так ли? Впрочем, не стоит расстраиваться - твоя тайна навеки погребена в моем сердце.
- Ну ладно, с меня достаточно, - пробормотала Шерил, начиная терять терпение. - Если не возражаешь, я пойду спать.
- А мне пора в больницу. Но прежде чем уйти, мне хотелось бы спросить у тебя… Ну хорошо, я, по-твоему, все еще испытываю к тебе сильное влечение, а сама-то ты по какой причине решила провести со мной ночь?
- Почему бы и нет? Ты весьма привлекательный мужчина, а я обычная женщина из плоти и крови.
Сказав это, Шерил сразу же пошла наверх, надеясь, что Сидни не успел заметить, как резко побледнело ее лицо. Едва оказавшись в своей комнате, Шерил рухнула на кровать и залила подушку слезами гнева, скорби и пережитого унижения.
А она-то думала, что ужаснее той боли, что Сидни причинил ей шесть лет назад, ничего уже не будет. Выяснилось, однако, что и теперь, стоило ему появиться, старые душевные раны открылись и болят еще сильнее… Нет, она должна вычеркнуть Сидни из своей жизни, иначе та превратится в сущий ад.
Пока Леонора расхваливала картину, висевшую на стене респектабельной гостиной, Шерил с бокалом нетронутого аперитива в руке исподтишка наблюдала за Сидни. Великолепный хозяин великолепной гостиной - эрудированный, очаровательный и остроумный, с недобрым чувством думала она. А главное, какой внимательный! За весь вечер Сидни ни разу не обратился к ней, Шерил, - два-три слова, положенные по этикету, не в счет - и ни разу не посмотрел ей в глаза.
То, что Шерил умудрилась заснуть после столь напряженного разговора, удивило ее саму. Но пробуждение было не из приятных, проснулась она совсем не в том состоянии, в каком пребывала, погружаясь в сон. Она все еще любила Сидни, вот кошмар, от которого невозможно отделаться. Кошмар наяву. С этим, увы, приходится мириться, но допустить, чтобы это разрушило ее жизнь, нельзя. Та ранимая, неимущая девчонка девятнадцати лет выжила и обрела известность и успех… А теперь, в эти страшно тяжелые дни, теряется все… Иными словами, она будто забыла, что больше не то беспомощное существо, каким была в юности, а сильная и независимая женщина, уверенная в себе и способная добиться всего, чего пожелает.
- Как только мои художники становятся известными, я их картины у себя в галерее больше не выставляю, - объясняла Леонора Сидни, когда вошла горничная и сообщила, что ужин подан. - Мой Джон никогда не забывал тех ужасных трудностей, с которыми столкнулся в юности, еще не имея имени, - продолжала она, подходя к Шерил и беря ее под руку, чтобы идти в столовую. - Потому, обретя известность, он и основал нашу галерею, чтобы дать возможность молодым, еще неизвестным художникам, проявить себя.
- Насколько я знаю, большинство из тех, чьи работы вы у себя выставляли, недолго оставались в неизвестности, - заметил Сидни, идя следом за женщинами. - У вас, как видно, нюх на таланты, как и у вашего покойного мужа.
- Ну, такого нюха, как у Джона, у меня никогда не было, - возразила Леонора, усаживаясь за стол. - В основном я советуюсь с опытными в этом деле друзьями. А подчас помощь приходит совсем с неожиданной стороны, - продолжала она, посмеиваясь. - Льюк Крэмм, к примеру, это открытие Шерил.
Сидни удивленно поднял брови и впервые за этот вечер посмотрел на Шерил.
- А теперь это весьма известное имя. Помнится, я где-то читал, что в Голливуде сняли фильм, в основу которого легла биография Крэмма.
- Весьма вольно, скажем так, трактованная биография. - Леонора усмехнулась и взглянула на Шерил. А та, подозревая, куда может завести этот разговор, поежилась от страха. - Судя по всему, режиссер имеет тайную склонность подчинять любой сюжет любовной истории. Но кто бы стал порицать беднягу? - От предложенного Сидни вина Леонора отказалась. - Нет, спасибо, я за рулем. Но это не значит, что и вы двое должны лишать себя столь невинного удовольствия! - воскликнула она, заметив, что Шерил тоже отказалась от вина, а следом за ней и хозяин ограничился бокалом минеральной воды.
- У меня сейчас не то настроение, чтобы пить вино, - объяснила Шерил.
- Да и мне, увы, придется обойтись водой, - проворчал Сидни. - У меня сегодня ночное дежурство. Итак, вы говорили о странностях режиссера…
- Ах да! - Леонора улыбнулась. - Он прослышал о роли Шерил в открытии дарования Льюка и решил пригласить ее на роль этакого романтического ангела. Вообще он воспылал желанием сделать из Шерил звезду, сняв ее в своем фильме. Уговорами докучал страшно, а ее отказом был просто потрясен.
- Правда? - недоверчиво буркнул Сидни, сохраняя на лице своем неподвижность маски. - Я уверен, что многие женщины продали бы душу дьяволу, лишь бы сняться в фильме.
Шерил все свое внимание сосредоточила на стоящем перед ней блюдом, удивляясь, что только сейчас заметила странную напряженность в атмосфере этого званого ужина, хотя она существовала с самого начала.
- А и в самом деле, почему ты отвергла предложение голливудского режиссера? - настоятельно спросил Сидни.
- Потому что не имела ни малейшего желания становиться актрисой, - раздраженно объяснила Шерил, злясь на Сидни за готовность хоть чем-то задеть ее.
- Но ведь модели во многом приходится проявлять свой артистизм, - довольно ядовито заметил он.
- Не знаю… Никогда не думала об этом, - равнодушно бросила Шерил. - Я и моделью-то становиться не собиралась.
- Так почему же стала ею? - спросил Сидни, заговорщицки переглянувшись с Леонорой.
- Вряд ли человеку вроде тебя, богатому и знатного происхождения, дано это понять. Не всем жизнь предоставляет выбор, иным она швыряет всего один шанс.
Шерил слышала недовольный вздох Леоноры, но никак на это не отреагировала. У Сидни была возможность расспросить ее, но он предпочел отступить, посмеиваясь и трусливо уходя от сложностей. А сейчас, чувствуя, что в присутствии Леоноры безобразные сцены ему не грозят, он просто дает понять, что сожалеет о той ошибке, которую совершил минувшей ночью. Презренный трус! Он уверен, что есть вещи, куда не следует совать свой аристократический нос. Достаточно высказывать легкие суждения и поглядывать с высоты своей башни из слоновой кости.
- Ты слышал о Берте Хоторне? - спросила Шерил. - Это его фотографии выпихнули меня в нежеланную карьеру, а его самого вывели на тропу успеха, ибо вскоре он стал одним из самых известных и преуспевающих фотографов. Но когда я впервые встретила Берта, он был нищим, а сама я сидела без гроша, - безжалостно продолжала Шерил. - Имеешь ли ты хоть какое-то представление о том, что такое бедность? Безысходная, разрушающая душу бедность? Когда Берт часами бился над тем, чтобы сделать мои снимки, карьера модели и чего-то в этом роде занимала меня в последнюю очередь - я просто хотела есть! Способен ли ты поверить, что каждый сеанс просто снабжал меня средствами на очередную порцию дешевой пищи? Если бы тогда кому-то потребовались фотографии обнаженных беременных женщин, думаешь, я бы постеснялась раздеться?
- Пожалуйста, Шерил! - хрипло взмолился Сидни.