Глава 6
Ограбление
Встретившись в вестибюле гостиницы с Амандой, Ник не стал плести хитроумную интригу, а брякнул сразу:
- Поедем в Фонтенбло? Говорят, там роскошные сады. Не хочется сидеть в Париже в такую погоду.
- Отличная идея! Ой… только я… А это далеко от Парижа?
- Да что вы! Час с небольшим на машине.
Кстати, за городом можно взять открытый экипаж. Лошадки везут дольше, зато не пахнут бензином.
Аманда рассмеялась.
- Вы романтик, мсье Картер. Между прочим, лошадки пахнут навозом.
Ник с сожалением посмотрел на девушку. Вот до чего доводит богатство! Красавица, но избалованная. Навоз и сельская местность пугают ее больше, чем пыльный и душный город.
- Будет так, как вы захотите. Соглашайтесь.
- Согласилась. И знаете, что? На лошадок тоже. Что ж делать, помучаемся с навозом.
Ник с удовольствием смотрел в искрящиеся зеленые глаза. Удивительно, но за последние несколько дней, проведенные в Париже, он словно сбросил два десятка лет. И дело не в задании, жутко секретном и ответственном, и не в том, что теперь он, кажется, разгадал планы преступников. Дело, видимо, в прозрачном высоком небе, в золотых листьях и в солнце, по-летнему жарком, а еще дело в этих изумрудных глазах и нежном румянце, в светлых локонах, развевающихся на ветру, и во всем том, о чем он и думать забыл после того, как ушла Мэри…
Ник встряхнулся, сгоняя очередное наваждение, суетливо повернулся, чтобы открыть дверь, но Аманда удержала его за руку.
- Погодите, Николас… Я все думаю, не нужно ли мне…
Ник с интересом посмотрел на нее.
- У вас такой вид, словно вы опасаетесь, не станут ли вас ругать дома за своеволие.
Она вскинула голову, закусила губку.
- Вот еще! Я сама себе хозяйка, к тому же ругать меня и некому… В любом случае, мы ведь вернемся сегодня вечером. Едем!
И почти бегом бросилась на улицу. Ник, скрывая улыбку, поспешил за ней.
Часом позже высокий и худощавый мужчина с тонкими усиками поднял холодный взгляд от газеты, которую читал, и с легким раздражением посмотрел на портье.
- В чем дело? Вы передали записку?
- Прошу прощения, мсье, но мадемуазель Моретти нет в номере.
- Ну так поискали бы ее на веранде или в парке.
- Мадемуазель Моретти покинула отель.
- Что?!
- Швейцар видел, как она садилась в машину около часа назад.
- Проклятье!
- Прошу прощения, мсье?
- Нет, ничего. Я надеялся застать ее до того… как она поедет по магазинам. А она наверняка поехала по магазинам.
- Не могу знать, мсье. С ней был мужчина, один из постояльцев отеля.
Худощавый огромным усилием воли сохранил ПОЧТИ невозмутимый вид.
- Вот как? А вы случайно не знаете, кто именно?
В этот момент до портье дошло, что как раз его визави постояльцем отеля не является, а стало быть, ничего рассказывать ему портье и не обязан. Лицо достойного служащего окаменело и сделалось в высшей степени непроницаемым.
- Не могу знать, мсье. С вашего позволения…
Портье бежал, оставив кипящего от ярости Жоржа Дюпре в кресле.
Куда ускользнула эта маленькая дрянь? Манон, конечно, гениальная баба, но забыла очень простую вещь. Эти цирковые - они же все потенциальные шлюхи! Вот, пожалуйста! Две недели назад гребла навоз и мылась холодной водой - а сейчас уже вошла во вкус. Платья сидят на ней превосходно, надо отдать ей должное, держится она вполне пристойно, и до сих пор никаких поводов волноваться не давала, но натура берет свое. Кто этот постоялец и куда она могла с ним отправиться?
В такой день! Впрочем, вот ей-то как раз не обязательно знать, какой это день.
Жорж бросил газету на стол, подошел к стойке и написал еще одну записку.
"Надеюсь, больше это не повторится. Вам платят не за то, чтобы вы разрушали чужие планы. Сидите в номере и ждите - срочные дела отзывают меня из Парижа, но к утру я вернусь, и мы с вами рассчитаемся. Ж.".
Запечатав записку, Жорж протянул ее портье.
- Когда мадемуазель Моретти соизволит вернуться, передайте ей это. Да не забудьте!
- Ну что вы, мсье. Обязательно.
Портье положил записку в ячейку номера Аманды и проводил суровым взглядом узкую спину неприятного гостя.
Манон Дюпре крупными по-мужски шагами мерила крошечную комнатку в небольшом деревенском доме, стоявшем на отшибе деревни Ле-Зуа. Дом этот стоял в двух километрах от дороги, ведущей из Фонтенбло в Версаль, а удобен был тем, что подобраться к нему незамеченным не смог бы ни один непрошеный гость.
Красавицу Манон сейчас вряд ли смогли бы узнать агент Портер и его подручные. Дивные платиновые локоны она выпрямила, покрасив их при этом в неопределенно-серо-русый цвет. Благодаря контактным линзам изумрудные глаза стали карими, лицо без макияжа утратило свою свежесть и привлекательность, а одежда - потертые мешковатые джинсы и свободная клетчатая рубаха, застегнутая под самое горло, - окончательно превратила очаровательную фею Манон в неопрятную тетку не первой молодости.
Подобная маскировка рано или поздно была бы раскрыта полицейскими, отлично знавшими таланты мадам Жорж в области перевоплощения, но ведь в Париже блистала Аманда Моретти, похожая на Манон как две капли воды!
Одним словом, блестяще задуманная и разыгранная операция близилась к финалу, и пока еще не было ни одной осечки. Именно это и волновало Манон больше всего. Она была суеверна, как и многие представители воровской профессии, да к тому же нервничала перед кульминацией.
Толстячок Жофре сидел в углу и потягивал прямо из горлышка темное пиво. Он был спокоен и насмешлив, хотя именно ему и его подельщикам предстояла самая сложная и кровавая часть работы.
Вдруг на дороге показалось облачко пыли, которое вскоре превратилось в доисторический "пежо" синего цвета, Манон встала сбоку от окна, настороженно вглядываясь в подъезжавшую машину. Жофре, казалось, не обратил на происходящее никакого внимания, но как бы невзначай достал из кармана пистолет и прикрыл его сложенным листком "Пари-Матч".
Машина лихо затормозила перед домом, и из нее вылез Жорж. Манон нахмурилась еще больше и решительно направилась к дверям.
- Что происходит, черт побери!
- Вы, собственно, кто… О Господи, Манон, любимая, нельзя же так пугать. Совершенно неузнаваема.
- Я тоже рада тебя видеть, но что ты здесь делаешь? По плану мы должны встретиться ночью, на дороге…
- Да, но у меня несколько поменялись обстоятельства, и потому я решил, что могу быть полезен здесь.
- Жорж, тебя тоже могут узнать, и тогда…
- Я не стану выходить из машины. И подстрахую тебя в конце операции. Привет, Жофре.
- Привет, красавчик. А позволено мне будет узнать, что это за изменившиеся обстоятельства?
- Да, действительно. Твоя подопечная подцепила ветрянку?
- Хуже. Она подцепила мужика.
- Ото!
- И уехала с ним из отеля.
- Жорж!
- Не волнуйся. Ей строго запрещено отлучаться из города без моего ведома, она это знает.
Наверняка они пошли в ресторан, потом в какой-нибудь дешевый отель…
- Но зачем? У нее номер люкс в "Манифике".
- Природу не обманешь. Эта маленькая шлюшка, должно быть, стесняется богатого отеля и даже горничных.
- Жорж, она не показалась мне вульгарной.
- Манон, вульгарность здесь ни при чем, скорее, дело привычки. Или ты думаешь, что она девственница?
- К черту девственность! До начала операции несколько часов, вы, оба! Я поехал к своим парням, Манон. Надеюсь, все будет в порядке.
- До встречи, Жофре.
Экипаж оказался шикарным. Кожаная коляска, мягкие рессоры, сиденья обиты плюшем, а под ними - маленький холодильник с соками и содовой водой и даже бутылкой шампанского, обложенной сухим льдом. Запряжены в экипаж были две лошади, одна - смирная чалая лошадка с пушистой челкой и кроткими глазами, вторая же - строптивая и нервная жемчужно-серая кобылка, косившая на прохожих безумным глазом и бившая копытом об мостовую. Хозяин экипажа то и дело охаживал дикарку хлыстом, на что лошадь ржала зло и заливисто.
Аманда, увидав происходящее, немедленно сделалась злой, словно оса. Сунула Нику в руки сумочку и шагнула к экипажу.
- Эй! Что это вы делаете с лошадью?
- Мадам, она у меня недавно, ее еще надо учить…
- Это вас надо учить, хотя и поздновато.
Какое варварство! Хлыст! Да она же боится, оттого и бесится. Ну-ну, красотка, тише. Я не сделаю тебе плохого…
Ник с удивлением наблюдал, как его изысканная спутница умело и небрежно гладит разнервничавшуюся лошадь, не обращая никакого внимания на попытки той укусить чужачку; как деловито обходит упряжку со всех сторон, подтягивая какие-то ремни и пробуя, хорошо ли застегнуты пряжки.
Внезапно Аманда каким-то мальчишеским движением обернула юбку плотно вокруг колен и присела на корточки, причем было видно, что это движение далось ей совершенно без труда. Заглянув лошади под брюхо, девушка присвистнула.
- Ого! Да вы еще хуже, чем я думала. Вы били несчастную лошадь, а ведь она только пыталась вам пожаловаться на вашу же оплошность. Взгляните! Ремень перекрутился. Это причиняет ей боль, вот она и нервничает.
- Но ремень был слишком длинен…
- Это делается так, невежа.
С этими словами Аманда начала производить стремительные и совершенно непонятные для Ника действия с упряжью. В результате этих действий лошадь полностью успокоилась и стояла смирно, а хозяин в восхищении застыл, глядя на удивительную клиентку. Аманда вынырнула из-под лошади в районе паха и отряхнула руки.