Вновь впившись в ее губы жадным поцелуем, Мэтт запустил пальцы под шелковые трусики, и Эва невольно задвигала бедрами, молча прося продолжения.
Она до сих пор не решила, как далеко готова зайти, но ее тело явно не собиралось останавливаться на полумерах. Эва буквально таяла в умелых руках, но тут он резко отстранился.
– Энджи, мне нужно тебе кое-что сказать.
– Ты женат. – Накатившее разочарование мгновенно остудило бурлившее в ней желание. И как она только сразу не догадалась?
– Нет. – Он яростно помотал головой. – Я совершенно свободен… просто… я не…
– Просто я тебе не нравлюсь.
Хотя его напрягшаяся плоть, упиравшаяся ей в живот, яснее всяких слов говорила об обратном.
– Как у тебя язык только поворачивается говорить такое? Меня еще никогда ни к кому так не тянуло. Но есть одна маленькая сложность. Я еще никогда не соблазнял женщин на балконе и не совсем… готов.
Понятно.
– У тебя нет презервативов.
Невольно рассмеявшись, Эванджелина почувствовала, как у нее теплеет на душе. Какой же он все-таки очаровательный. И милый. Просто не верится, что он вот так спокойно признался, что к чему-то не готов.
Интересно, он когда-нибудь перестанет ее удивлять?
Будем надеяться, что нет.
Глава 3
– Хорошо, что тебя так порадовала моя неподготовленность. – Сам Мэтью еще никогда так на себя не злился.
Но как же она все-таки не похожа на женщин его круга! Изысканные и сдержанные, они никогда и ни к чему не питали настоящей страсти, но Энджи…
Раньше Мэтью никогда не поверил бы, что ему будет так хорошо с раскованной незнакомкой.
– Но поверь мне, это совсем не смешно.
Притянув к себе за лацканы пиджака, Энджи поцеловала его в губы.
– Это за то, что у тебя нет с собой презервативов.
– Что?
Она грациозно пожала одним плечиком.
– Поверь, я успела пообщаться с самыми разными мужчинами, но как же редко среди них встречались те, кто думает не только тем, что прячется у них в штанах! К тому же темные века уже давно закончились и ты с тем же успехом мог бы разозлиться на меня. Я же тоже не подготовилась.
– Буду считать, что ты действительно не рассчитывала ни на что подобное.
Энджи покачала головой:
– Я даже противозачаточные таблетки не пью. У меня от них зверски болит голова. Но сейчас карнавал, так что нам повезло. Готова поспорить, у Винченцо в комнате можно разжиться целой пачкой лучших в мире презервативов.
Отлично. Теперь ему придется воровать презервативы.
Только что он вообще забыл на этом балконе?
– Может, это знак?
– Знак? И какой же? Хочешь сказать, что нам не следует сразу же заниматься сексом?
Сразу же заниматься сексом? Этим Мэтью точно никогда не грешил. Он нашел свое счастье в крепком и благополучном браке, и, если бы не аневризма, отнявшая у него идеальную жену, Мэтью до сих пор был бы на седьмом небе от счастья.
Может, Энджи и не обращала внимания на знаки, но сам он так не мог. Раз это не суждено, значит, для этого есть какая-то серьезная причина. Да и неужели он хочет провести одну-единственную ночь со случайной женщиной? Это же совсем на него не похоже.
Не лучше ли убежать в привычное пустое палаццо по соседству, чтобы, как обычно, заснуть в холодной постели, мечтая об Эмбер? Если, конечно, ему вообще удастся заснуть. Иногда он целыми ночами напролет ворочался без сна, мучаясь угрызениями совести и вспоминая брошенную семью.
Ведь это и есть его настоящая жизнь, ничем не похожая на краткую вспышку страсти с крылатой женщиной на балу, что родилась из горя и отчаяния. В конце концов, он просто не имеет права использовать Энджи, чтобы хоть на одну ночь убежать от себя и забыться.
Но как же сложно взять и уйти! Ведь, только заключив дрожащую бабочку в объятия, он впервые за очень долгое-долгое время ощутил, как от бесконечной спячки пробуждается его душа!
Мэтью задумчиво разглядывал зацелованные губы и карие глаза. Энджи сама попросила на одну ночь стать ее парнем, и он легко и непринужденно согласился, ни на секунду не задумавшись, какая скрытая боль толкнула ее на этот отчаянный шаг.
И теперь он просто не мог ее бросить.
Кратковременные интрижки никогда не были в его стиле, но кто сказал, что он обязан на все сто превращаться в Мэтта, который действительно думает именно тем, что прячется у него в штанах и сейчас весьма настойчиво просится наружу?
Прежде чем двигаться дальше, нужно немного успокоиться и понять, что ему сейчас действительно нужно. Иначе он просто запутается и перестанет различать мечты и реальность.
– Давай потанцуем.
– Вернемся в зал? – удивленно уточнила Энджи.
– А почему бы и нет? В конце концов, должна же ты показаться бывшему любовнику с новым парнем в обнимку. – Никто из них не счел нужным пускаться в какие-либо объяснения, и Мэтью решил внести некоторую ясность. – Знаешь, я бы предпочел слегка сбавить обороты и сперва убедиться, что мы оба стремимся к одному и тому же.
– Понятно. Здесь действительно холодно, а я люблю танцевать. Предлагаю такой план. Я заскочу к Винченцо и утащу целую кучу презервативов, потом мы потанцуем, и если под музыку ты двигаешься так же хорошо, как играешь в вопросы и ответы, то мы легко и непринужденно устремимся наверх, где нас будет ждать моя кровать.
Мэтью вдруг стало слишком тесно в штанах. Какой уже раз за последние полчаса она сама заводит такие разговоры? Отгоняя непрошеные образы, Мэтью сокрушенно покачал головой. Так у них ничего не получится.
– Буду иметь в виду.
Схватив Энджи за руку, он повел ее вниз, уже заранее понимая, что и во время танца она продолжит его соблазнять. Но, по крайней мере, среди толпы людей искушение залезть ей под юбку станет чуть меньше.
Если он и повторит этот ход, то лишь после того, как все взвесит и трезво оценит ситуацию.
За время их отсутствия на танцплощадку набилось еще больше народа, и Мэтью осторожно повел Энджи в людское море, старательно оберегая ее крылышки от обнявшихся в медленном танце пар. Он уже сто лет не танцевал, но бальные уроки, которые так любила Эмбер и куда он послушно за ней таскался, сразу же напомнили о себе.
Решив изобразить некое подобие вальса, Мэтью приобнял Энджи, но она приникла к нему всем телом, томно потершись о его бедра своими, отчего в нем мгновенно вспыхнуло успевшее погаснуть пламя. Что ж, похоже, ее учили совсем другим танцам.
Прижавшись к Энджи покрепче, Мэтью пытался повторять за ней, думая лишь о крошечном кусочке шелка, что обнимал женственные изгибы под пышной юбкой.
Очаровательное женское ушко почти прижалось к его губам, и Мэтью почувствовал нестерпимое желание его куснуть. Чтобы хоть как-то ослабить сексуальное напряжение, он прочистил горло и спросил:
– Может, продолжим нашу игру в вопросы и ответы, но слегка сбавим обороты?
– Давай, – согласилась она, кладя голову ему на плечо.
– Какой твой любимый цвет?
– Ничего себе переход. Но любимого цвета у меня нет, я всегда предпочитала радугу. – Танцевавшая рядом пара случайно толкнула Энджи, и она прижалась к нему еще сильнее. – А твой?
Глубоко вдохнув аромат ее волос, Мэтью в очередной раз подумал, что они принадлежат к совершен но разным мирам.
– Черный. Он отлично со всем сочетается.
– Весьма прагматично. Люблю это качество в мужчинах. Где ты родился?
– В Далласе, только не спрашивай, встречал ли я Джей Ар Юинга. Я никогда не был в Саутфорке и совсем не смотрю сериалы. А ты где родилась?
– В Торонто. Но когда я еще была совсем маленькой, мама переехала в Детройт и стала гражданкой Соединенных Штатов, так что выросла я именно там.
Может, все же их миры не так различны, как ему сперва показалось?
– Ты американка?
За этим, казалось бы, простым вопросом последовало такое долгое молчание, что Мэтью испугался, что невольно ее обидел. Но хриплый голос совсем не несет в себе какого-либо акцента, так что вопрос вполне понятен.
– Я серединка на половинку, – горько усмехнулась Энджи. – Обычно я отвечаю, что я франкоканадка. Но, по правде говоря, я уже очень давно не была в Торонто. Да и в Детройте.
– А твоя мама до сих пор там живет?
– Нет, она в Миннеаполисе, работает над четвертым по счету браком. Но в Детройте у меня осталась сем… остались знакомые.
Знакомые? В ее голосе сквозила затаенная боль, так что Мэтью не стал настаивать. В конце концов, если бы она захотела, сама бы все рассказала.
– Теперь твой дом в Европе?
– Или там, куда меня занесет попутный ветер. – Энджи старалась говорить беззаботно, но Мэтью сразу понял, что ей безумно хочется найти место, которое станет ее настоящим домом. – А ты до сих пор живешь в Далласе?
– Нет. – Что ж, ни у одного из них нет настоящего дома. Хоть что-то общее. Убегая, он все продал. Дом, машину… Осталась лишь одежда в шкафу палаццо да пара памятных с детства вещиц, что сейчас хранились у родителей в комнате для гостей. – Я тоже следую за попутным ветром.
По крайней мере, до тех пор, пока не найдет дорогу домой.
Внезапно остановившись, Энджи вдруг потащила его с танцплощадки к стене.
– Мне очень жаль, – выдохнула она, пристально разглядывая его влажными глазами.
– Ты о чем?
– О том, что бы с тобой ни случилось.
Она ни о чем не спрашивала, но, похоже, умела читать между строк не хуже его самого.
Между ними установилось какое-то молчаливое согласие. Оба они что-то искали, заботливо оберегая свою боль одинокими ночами.
Просто не верится, что у них столько всего общего.