Не хлебом единым жив человек. Еще и любовью. В то жаркое лето любовный вирус поразил все семейство Ветлугиных - от совсем юной Саши до ее бабушки. Или это был всего лишь обман, смятение чувств?
Жестокие сердечные муки, опасные приключения, глубокие разочарования и упоительные радости выпали на долю героев новых произведений Натальи Калининой, написанных в жанре ностальгической мелодрамы с элементами увлекательного детектива.
Наталья Калинина
Полуночное танго
Если свернуть с главной улицы, проспекта Революции, по-простому Бродвея, и идти Безымянным переулком минуты три с половиной, а потом повернуть направо, попадешь на нашу улицу. В том месте, где гордо раскинул свои обширные владения пустырь, любит собираться детвора. По преданию, на пустыре когда-то стояла деревянная церковь, сгоревшая во время грозы. Бабка Козявка, которая прошлой весной сыграла в ящик прямо посреди Старого базара, помню, рассказывала, что на пустыре во времена ее кудрявой молодости раскидывал свой волшебный шатер цирк шапито.
Как бы там ни было, но в то время, о котором я рассказываю, пустырь, похоже, обладал статусом охраняемой государством достопримечательности города и, несмотря на то, что на нашей улице довольно тесно, так и не был отдан под личные застройки. Одно время на пустыре собрались воздвигнуть склад, но дальше кривого деревянного забора дело не пошло. Забор растащили по дворам. Пустырь остался таким, как и был.
Когда-то во времена царя Гороха наш город процветал, о чем напоминают добротные кирпичные особняки, отданные впоследствии под коммунальное жилье. На нашей улице, бывшей Большой Купеческой, а ныне Молодежной, сохранилось всего три дома, чудом избежавших барачно-бардачной судьбы. Я жила в одном из них. У нас даже был сад. Небольшой, но очень уютный. Там можно было уединиться с любимой книгой или просто помечтать, взобравшись на густой раскидистый орех. Весной и летом лучше природы не найти места для одиночества. Правда, наш сад одной стороной примыкал к общаге вагоноремонтного депо, и десятки пар любопытствующих глаз с рассвета и дотемна прочесывали его территорию. Но существовали уголки, им недоступные.
Я жила с мамой, бабушкой, Марго, моей родной теткой, которая старше меня на каких-то двенадцать неполных лет. Недели за две до того, как я начала мой рассказ, появился дедушка Егор, родной брат бабушки. Он, по выражению той же бабушки, свалился на нас точно снег на голову.
- Хоть бы предупредил, - ворчала бабушка за завтраком. - Неужто трудно было снять трубку и позвонить?
- Трудно. - Дедушка окинул нас озорным взглядом своих все еще ярко-голубых глаз. - Хотел сделать тебе, Варя, сюрприз. Помнишь, как ты обрадовалась, когда я предстал пред твои ясны очи? С ходу на двадцать лет помолодела.
- Я же думала, ты в гости пожаловал. - Бабушка бухнула на проволочную подставку в форме пятиконечной звезды тяжелую чугунную сковородку со скворчащей картошкой. - Это сколько мы с тобой не виделись, а? Четверть века, если не больше.
- Вот-вот. Затем я и прибыл, чтоб ты, Варечка, смотрела на меня. Ты, я слышал, в кино любишь ходить?
- Некогда мне по кино разным бегать. - Бабушка уже успела снять свой сборчатый цветастый фартук и раскладывала картошку по тарелкам. - Да и за день так набегаешься, что ни до чего. Тоже мне придумал - в кино ходить.
- Правильно, Варечка, правильно говоришь. - Дедушка Егор провел пятерней по своей роскошной седой шевелюре и едва заметно мне подмигнул. - Согласен заменить тебе кино. Ты как: комедии предпочитаешь или драмы из старинной жизни?
- Вот пустомеля. Каким ты был, таким остался, - беззлобно прокомментировала бабушка. - Удивляюсь, как Ираида еще тебя терпит. Не женщина, а Герой Советского Союза.
- Ошибаешься, Варечка. - Дедушка Егор снова обвел всех невинным взглядом. - Не Советского Союза, а Соединенных Штатов Америки. Но я чист перед родиной как стеклышко, клянусь тебе. Как только мне стало известно, что Ираида состоит на службе у ЦРУ, во мне взыграл патриотизм, и я от нее ушел. Я ей так и сказал: не могу поступиться принципами и жить со шпионкой. Тем более американской. А вообще-то она, как я подозреваю, еще на какую-то разведку работает. Если бы Ираида только на ЦРУ работала, она вряд ли за мной следить стала.
- Это почему же? - Вопрос бабушки прозвучал недоверчиво, но в то же время в ее голосе явно сквозило любопытство.
- Почему? Сложный вопрос. Хороший вопрос. Я и сам не раз его себе задавал. И знаешь, Варечка, к какому я пришел выводу?
- Да не тяни ты кота за хвост. Ты что, в Политбюро, что ли, работаешь?
Я обратила внимание, что Маргарита, Марго, низко наклонилась над тарелкой, закрывшись от всего мира своими роскошными медово-рыжими кудряшками. Беда, если она рассмеется - тогда и мне не удержаться. Бабушка выставит из-за стола нас обеих, и я так и не узнаю, почему Ираида следит за дедушкой Егором и каким образом это связано с ее шпионской деятельностью в пользу ЦРУ и еще какой-то разведки. Подозреваю, дедушка Егор сам еще не знает об этом, но он великий импровизатор и фантазер, а потому стоит удержаться от смеха даже в том случае, если Марго не удастся этого сделать.
- Тоже мне сказал - в Политбюро! Да если бы я работал в Политбюро, Ираида давно бы меня на тот свет спровадила. Я же, как видишь, жив и даже здоров. Ну и уморила - в Политбюро.
- А чего тут смешного, спрашивается? Или там не такие, как мы, люди сидят?
- Разве я сказал, что там не люди сидят? Что это ты, Варечка, на меня с утра напраслину возводишь?
- Шут гороховый. А я, дура старая, уши лопухом развесила - ЦРУ, КГБ… Тебе вольной жизни на старости лет захотелось, вот чего. Помнишь, я говорила тебе: не спеши, Егорка, хомут на шею надевать. Да разве ты меня когда слушался? Вот Ираида пронюхает, где ты, все окна в доме переколотит.
- А откуда она узнает, что дедушка Егор у нас живет? - осведомилась я у бабушки невинным голосом.
- Она же шпионкой работает, - с трудом сдерживаясь от смеха, пояснила Марго. - Да она узнала о том, что дядя Егор к нам приехал еще до того, как он к нам приехал.
- Как это?
- А вот так, внученька. Потому что, как говорится, пути шпионские неисповедимы. Кстати, Варечка, я рассказывал тебе, какой мне приснился сон накануне моего ухода из семьи? - спросил дедушка Егор приглушенным ввиду особой таинственности голосом.
- Не верю я снам, - буркнула бабушка. - Другой раз такое приснится… Если бы я всем снам верила, я бы шагу ступить боялась.
- Всем снам верить и не надо. Нужно верить только тем, какие под самое утро снятся. На днях я прочитал в "Науке и жизни" одну прелюбопытнейшую статейку…
- Ладно, так какой же тебе приснился сон? - не выдержала бабушка.
- Мне снилось, будто мы с тобой дети и мама повела нас на речку купаться. - Выражение лица дедушки стало мечтательным и просветленным. - Денек солнечный, песок блестит так, что глазам больно. Вода в речке спокойная, и тополя прибрежные в ней как в зеркале отражаются.
- В Сухаревке ивы росли. Я сроду там ни одного тополя не видела, - не терпящим возражения тоном заявила бабушка.
- Так я же тебе про свой сон рассказываю. Сам знаю, что в Сухаревке тополя не росли. Еще бы мне этого не знать. - Дедушка Егор изящным движением руки заправил за воротник угол белоснежной льняной салфетки. - Я, Варечка, с разбегу в воду бросился. Прямо как был, в штанах и рубашке, а ты платье сняла, положила на нос лодки. А сандалии на берегу оставила. Потом разбежалась и тоже нырнула.
- Как же я раньше ныряла! Вспомнить страшно. Когда мы с Петечкой только поженились и поехали к его другу в деревню, я, помню, по привычке нырнула с обрыва в пруд и воды полные уши набрала. Если бы не профессор Ванин, упокой, Господь, его душу, наверняка бы на всю жизнь глухой осталась.
- Да, Варечка, да. Так вот, ты нырнула, поплыла под водой, и я тоже решил от тебя не отставать, хотя, как сейчас помню, плавать в ту пору еще не умел. А в нашей речке, как ты помнишь, течение быстрое было: бывало, подхватит, и оглянуться не успеешь, как на глубокое вынесет.
- Я тебя за помочи вытащила, помнишь? - задумчиво спросила бабушка.
- Помню, помню. Как не помнить? Но водички я все равно нахлебаться успел. Там, где я нырнул, к счастью, отмель оказалась. Вынырнули мы с тобой одновременно. Смотрим, а мама стоит на берегу и покатывается со смеху. Аж прямо в платье в воду села - так ей смешно вдруг стало. А ты мне, Варечка, и говоришь: "Егорушка, у тебя на носу желтый песочек". А я глянул на тебя. И вижу: у тебя на носу какашки кусочек.
- Фу, пустомеля.
Эту бабушкину фразу я услыхала уже со ступенек веранды, ведущих в сад. Я упала на траву возле бетонного фонтанчика. За те две недели, что дедушка Егор прожил с нами, я, кажется, выучила наизусть все его шутки и прибаутки, но все равно каждый раз хохотала от души. Вскоре появилась Марго. По ее нарумяненным щекам текли слезы.
- Ой, не могу! Ну и чудила, этот дядя Егор…
Мы постояли немного. Над нами безоблачно голубело небо, а в воздухе еще пахло ночной фиалкой. Я случайно повернула голову и увидела в окне второго этажа общаги что-то белое волнующе знакомых очертаний.
- Марго, глянь-ка туда. Что это?
- Жопа, - констатировала Марго. - Обыкновенная голая жопа. - Она перестала улыбаться, взяла меня за руку и потянула в дом.
- Марго, а ты уверена, что это…
- Пошли. Бабушке ничего не говори. Да и матери, думаю, не стоит. - Она метнула взгляд в сторону общежития. - Ублюдки. Шизики. Бородавки одноклеточные. Как же я ненавижу эту вонючую дыру.